Таежное золото
Шрифт:
– Черешну? – растерялась девушка.
– Черешну, – засмеялся Максим. – Имеется такое божество в индуистском пантеоне. Похож на Вишну, только покрупнее и физиономия бордовая.
Она не поняла шутки.
– Не знаю, – состроила она озадаченную мордашку, – да и бабушка не знала… Какая разница?
– А разница такая, что за прошедшую эпоху все храмы на территории Сибири если и не описаны, то по крайней мере локализованы и их координаты зафиксированы. Клубы любителей старины, бойскауты, теологи-авантюристы – давно подняты архивы и исхожены затерянные уголки. Каждый год громкие кампании – борьба за сохранение исторических названий, за упрощение русского языка, за повышение уровня культурной
– Никто не знает, – Катя удивленно смотрела ему в рот, – на заключительном этапе погони в обозе красных уже не было коллекции… Но здесь я толком не поняла… Да, собственно, и не пыталась. Я просто слушала рассказы бабушки о жизни. Много раз она повторяла, что произошло что-то страшное, все погибли – она сама чуть-чуть не погибла. О судьбе своего спутника Ильи бабушка ничего не знает. Но вроде был жив. Уцелел красный командир… Какие-то крестьяне, случайно оказавшиеся в лесу, доволокли ее до ближайшего селения…
Официант вразвалочку доставил манты, задрал нос и удалился. Неторопливость – отличительная черта сибирского характера. Максим задумчиво вонзил вилку в мучное изделие – брызнул сок, Катя зажмурилась.
– И почему вы мне об этом рассказываете?
Она задумалась – действительно почему?
– Вы знаете, я не замечала за собой склонности к авантюризму. Окончила университет, устроилась на работу в городской центр экстремальных ситуаций – штатным психологом. Общалась с жертвами автомобильных катастроф, криминальных нападений, погорельцами, самоубийцами… Через полгода такой работы мне самой пришлось прибегнуть к помощи психолога. А затем развод с мужем, увольнение… а в Монреале так трудно найти работу, закладная и перезакладная на дом, авария с машиной… Я была в отчаянии, Максим. Знакомая посоветовала съездить в посольство Сибири, купить визу, посетить родину предков, припасть, так сказать, к корням…
Звучало не очень убедительно, но Максим проглотил. Он слушал, меланхолично поедая манты.
– Квартиру я купила в рассрочку – в вашей стране, в отличие от России, это почему-то не сложно. И всегда можно продать. Здесь нет бюрократических проволочек для иностранцев. Платите деньги – и живите. Кончились деньги – уезжайте.
– Приходилось жить в России?
– Наслышана, – девушка усмехнулась и снова погрустнела. – Возможно, я не отдавала себе отчета, зачем сюда рвусь… Хотя звучит, конечно, дико. Приехала, осмотрелась, стала наводить справки, поговорила с Куреповым. Съездила в Иркутск – почему-то я решила, что в Адмиральском музее получу более подробную информацию. Вернулась, спланировала сегодняшний поход в Художественный музей… А вчера в подворотне на Кабинетской ко мне подошли какие-то люди…
– Хулиганы? – насторожился Максим.
– Не уверена, – Катя сглотнула так, словно у нее болело горло. – Но вели себя вызывающе. Было темно, лиц я не видела… Один прижал меня к стене, взял за горло. «Засиделась ты в Сибири, лапа, – кажется, так он сказал. – Не хочешь серьезных неприятностей – вали в свою Канаду…» Потом они исчезли, а я еще полчаса приходила в себя…
– Вы думаете, это связано?..
– Ну уж точно не с моими «благородными» соседями, которые меня терпеть не могут… А с чем же еще?
– Но вы не добились успехов в своем начинании.
– А вдруг добьюсь? – она вскинула голову. – Кто-то хочет моего отъезда, понимает, что я буду искать.
«А вот теперь я точно влип, – удрученно подумал Максим. – Даже если откажусь, в разработку все равно попаду». Он собрался задать резонно вытекающий вопрос, но дама опередила:
– Почему я обратилась к незнакомому человеку? Не знаю… Не смейтесь, я правда не знаю. Этот случай в подворотне меня
«Мог, дорогуша, мог», – подумал Максим.
– Вы с таким удовольствием пьете это противное пиво… – девушка брезгливо поморщилась. – Я, пожалуй, тоже закажу. Официант, будьте добры! – она призывно щелкнула пальчиками.
– Минуточку, – встревожился Максим, – неужели я похож на человека, неспособного угостить даму пивом?
Конкретного предложения – отправиться на поиски клада – он так и не дождался.
– Оставьте свой телефон, Максим, – попросила девушка. – Я вам позвоню. Боюсь, несколько дней я буду занята.
– А вот из дома без причины я бы вам не советовал выходить. Если, конечно, все, что вы рассказали, похоже на правду.
Она вздохнула.
– Есть причина… Не вру я, Максим. Все это действительно очень грустно.
Будучи воспитанным человеком, он предложил проводить ее до дома, хотя откажись она, не стал бы настаивать. Имелось в этой девушке что-то настораживающее. Она не отказалась. До нужного дома пришлось пройти полтора квартала, а потом пережить небольшое приключение. Улица Кабинетская – исторический центр города – маленькая Одесса в худшем понимании этого слова. Подворотня встретила исписанными стенами, мусорным изобилием и парочкой сомнительных личностей, страдающих непобедимым похмельным синдромом. Аналогий с утренним эпизодом в подъезде Аллы пока не прослеживалось. Балконы нависали практически отовсюду, увешанные бельем, увитые хмелем, заставленные цветами, рассадой, старыми шкафами, ведрами, лыжами. С последнего этажа неслась сочная ругань. Над головой две румяные тетушки атлетического сложения, одетые в рейтузы и бюстгальтеры, попивая вино, обсуждали преимущества традесканции ладьевидной перед традесканцией-толстянкой. С любопытством уставились на вывернувшую из подворотни парочку. Катя потянула его.
– Нам сюда, Максим. Здесь желательно держаться подальше от стен…
Что-то звякнуло, он вскинул голову – очень кстати! В распахнутое окно вылетели две руки, держащие кастрюлю. Содержимое (уж явно не суп из черепахи) красиво устремилось вниз! Он схватил ойкнувшую Катю за руку, оттащил к подъезду. Порция помоев, выплеснутых явно злонамеренно, разбилась о землю, не причинив ущерба. Раздался демонический смех, «стреляющая» что-то крикнула на посылательном падеже, захлопнулось окно.
– Господи, – прижала сумочку к груди Катя. – Какой шалман… Серафима Капельсон – выжившая из ума старуха, и эта выходка еще безобидная…
– Увлечена любимым национальным занятием, – пробормотал Максим. – Пьет русскую кровь.
Распахнулась дверь на соседнем балконе, вылез жиртрест в трусах и майке, глянул вниз.
– Ну шо ж вы так, тетя Сима, в другой раз цельтесь лучше… Галка, глянь, Катерина сегодня с хахалем – во какой…
– Вот так и живем, – вздохнула Катя. – Не могу избавиться от мысли, что в конторе по операциям с жильем меня сознательно ввели в заблуждение. Привели смотреть квартиру рано утром, когда дом спал, пообещали все блага, расхвалили соседей… По тете Симе психбольница плачет, супруги Гурченко из Полтавы – просто жадные сволочи, а в третьей квартире на площадке проживает русский алкоголик и тунеядец Савочкин – временами его не слышно: уходит в запой, как в эмиграцию, а порой начинает долбиться в дверь и требует льготного кредита. Очень обижается, когда не даю. Вот так и живем, Максим… – повторила Катя, посмотрев на него очень печально.