Таежный спрут
Шрифт:
Все это вспыхнуло и погасло. Ужасно невовремя. Переведя дыхание, я полезла по второму разу. Попытка-два прошла успешнее. Удалось зацепиться за раму и встать на выступ. Заведя руку в дыру, я нашарила шпингалет (вопреки ожиданиям, он не проржавел) и отвела его в сторону. Оконце отворилось – без шума, тактично, гладко.
Я ввалилась в дом. И в полумраке неожиданно узрела саму себя – всклокоченную, стоящую на корточках. Сперва опешила, но быстро смекнула: не должно быть в Сибири второй такой дурочки. Зеркало. От пола до потолка и в резной раме. Ни фига себе дачка! Бледно улыбнувшись своему отражению, я осмотрелась. Повсюду желтый кафель, справа ванна, еще правее –
Интересно, где они воду черпают?
А электричество?
Я повернула кран. В утробе смесителя зародилось зловещее урчание, кран дернулся, и полилась ржавая вода, постепенно переходящая в нормальную. Естественное стремление забраться в ванну успешно подавилось, хотя далось это непросто. Я нащупала в сумке автомат и вышла в левую дверь.
Коридорчик оказался небольшим, метра три-четыре; направо – ответвление на лестницу, прямо – коротенький «аппендикс», за ним, по радиусу, две двери, обитые кожей.
Когда-то интерьер производил впечатление. Навесные потолки над головой, рифленые обои… Но с тех пор прошло много лет. Потолок потускнел, обои оттопырились. Если кто-то и продолжал жить в этом доме, то проблема ремонта его волновала в последнюю очередь. Я добралась до потертых перил (кое-где отвалилась краска вместе с деревом), осторожно выглянула на лестницу. Два пролета соединялись под прямым углом, а внизу в полумраке плавал фрагмент вестибюля – с пустыми цветочными бадьями и керамической плиткой на полу. Я двинулась прямо. Первая комната не представляла интереса (кроме гастрономического): она служила столовой. На круглых столиках, крытых салфетками, стояли горшки с искусственными пионами, по кругу – соломенные стулья. В углу холодильник, умывалка из биокерамики. Пообещав своему голодному желудку сюда вернуться, я вошла в другую комнату.
Эта была попросторнее и представляла собой как бы сектор окружности. Из шести «иллюминаторов» открывался благодатный вид на заросшее лесом ущелье. Помещение оставляло неплохое впечатление. Преобладали бежевые тона. Камин у правой стены – почему-то без решетки и углей, а с глиняной вазой с гигантскими желтыми ромашками. Два полосатых кресла, слева угловой диван типа «Акапулько» с дутыми подушками, сервант с секретером. На полу – ковер, вязанный в абстрактно-«квадратном» стиле. Небольшую пикантность обстановке придавали элегантный рояль в углу и журнал «Хастлер» на журнальном столике. Замершая в соблазнительной позе красотка показывала с обложки язык и придерживала ладошками свои силиконовые чудеса.
И никаких следов преступления. Случись это сонное хозяйство не в глубине сибирской тайги, а поближе к цивилизации, я бы его отнесла к бытовой обстановке не слишком чистоплотного (или неженатого) бизнесмена.
Сдалав первый шаг к покушению на чужое имущество, я сделала и второй. Провела поверхностный осмотр всех помещений второго этажа (на первый идти побоялась). Однако кроме расписной галереи дагестанских коньяков (производимых в Красноярске), не нашла ничего заслуживающего внимания. Комплект чистого белья, посуда, какая-то поношенная, хотя и недешевая одежда, бытовая мелочь, три замусоленные книжонки из серии «Русский криминал» на подоконнике в столовой. В холодильнике баночное пиво, немножко продуктов. В ванной – фурнитура импортного производства.
Негусто. Можно резюмировать, что домиком пользуются нерегулярно. И не женщины.
Вернувшись в гостиную, я уселась в кресло и принялась задумчиво перелистывать «Хастлер». Но хватило ненадолго. Это не эротика, это мясо какое-то. Брезгливо
Преодолевая столбняк, я оторвала пятки от пола и на ватных ногах подошла к окну. Как все просто!
Вооруженные люди выгружались из черного, как смерть, джипа. Через мост переползал еще один, за ним третий! Я понеслась из комнаты. С замиранием сердца припустила по коридору. Вбежала в санузел, распахнула окно. И тут же отпрянула… Час от часу не легче. Посреди вертолетной площадки маячил человек в камуфляже и куцей кепи на лысой голове. Он задумчиво обозревал следы ночного побоища. Ствол автомата почесывал затылок. Стоит вылезти – заметит боковым зрением. А если не поленится и внимательно осмотрит задние окна, среди которых есть одно разбитое, тогда вообще капкан…
Я понеслась обратно, трясясь от страха. Пробегая мимо лестницы, услыхала леденящие душу звуки: открывалась входная дверь. Раздавались мужские голоса. Меня точно пнули под копчик – я вломилась в гостиную и заметалась из угла в угол – прячься же скорее!..
Но куда?! В шкаф – пошло, под кровать – банально, в рояль (вроялиться?) – люди не поверят… Ой, какая же я ду-ура!!!
А, собственно, что мне терять? Угловой диван типа «Акапулько» – очень удобное место для сокрытия любовника. Надоели с этой рекламой – по сей день не могу забыть. Правда, у артистов из рекламы работа шла в четыре руки, а у меня их всего две! Я приподняла массивные подушки, другой рукой – деревянный лежак. Поддался! Разборная секция угловой конструкции тяжело приподнялась, открыв узкую полость – размером меньше гроба. Да легче вынуть саму себя за волосы из болота! Хотя чего не сделаешь ради личного блага… Вползая внутрь, я порвала сумку, прищемила палец и хотела было вскрикнуть от острой боли, но вовремя сунула в рот кулак. В коридоре уже говорили…
– Нормально долетели, Георгий Михайлович? – как из потусторонья, доносился глухой голос. – Извиняюсь, при всех спросить было некогда – сами видите, дела.
Голос собеседника был потише и принадлежал человеку постарше.
– Нормально, Саша. До Красноярска, как все, – на самолете, дальше бортом… В Услачах борт поставили на обслуживание. Как думаешь, не растащат его твои горе-механики по гаечкам? Не продадут на базаре?
Тот, что помоложе, подыграл:
– Запросто, Георгий Михайлович. Этим биндюжникам – только отвернись. Маму родную загонят за полбанки, не дрогнут… Мы вам новый борт закажем. С иголочки.
– Ну-ну… – пожилой закряхтел: – Скажу тебе по совести, Саша, любое перемещение для такой руины, как я, – своего рода стресс. Староват я для этих игр. И знаешь, качество борта уже не влияет на сохранность перевозимого груза.
Я напряглась. Знакомый голос.
– Да вы садитесь, Георгий Михайлович, садитесь. Прибедняетесь всё? Слышал, женились на молоденькой? Значит, не все так плохо? Не перевелся порошок-то в пороховницах? Сознайтесь честно.
– А это не твое дело, Саша… – Последовал вздох и заунывный скрип пружин. – Любовь – это когда ни о чем не надо жалеть. Читаешь классику? Так и быть, скажу тебе откровенно – старому эстету, как воздух, нужно лицезреть прекрасное – каждый божий день. Доживешь вот до моих лет… Слушай, Саша, а ты здесь живешь?