Тафгай 2
Шрифт:
— Петров! В Чебаркуль отправлю! — Слышался звонкий голос Тарасова. — Тысяча людей на тебя, б…ь, смотрят, куда даешь? Харламов в Калинин захотел? Где твой дриблинг, мать твою?
Конечно, всё это было смешно, но и мы, изматываясь в этих бесконечных клещах и зацепах, тоже не могли нормально разыграть непослушную шайбу в атаке.
— Ничего, сейчас полегчает, — упал на скамейку запасных мокрый от пота Коля Свистухин.
— А если принять «пирамидона», то полегчает ещё раньше, — брякнул капитан команды Мишин, выходя на лёд со своими партнёрами.
—
— Ха-ха! — По театральному отреагировал на колкость Свистухин, и обиженно засопел.
Не знаю почему, но именно после того как народ весело погоготал, у нас всё на льду стало получаться. Сначала счёт 1: 3, сделал Фролов, разыграв кроткую комбинацию с Мишиным. «Второй асист у капитана», — отметил я автоматически. Затем и мы доказали, что не зря отрабатывали ловушку Жака Лемера стыренную из недалекого будущего.
Правда для начала, устав бегать за шустрыми армейцами Викуловым, Фирсовым и Харламовым, я первым делом в центре площадки при получении шайбы принял на корпус Толю Фирсова. Отлетел, надо сказать, Анатолий далеко, почти-что в отпуск на черноморское побережье. Затем впечатал в борт Володю Викулова. Бил предельно аккуратно, чтобы борт не повредился и чтобы хороший человек морально и физически не сломался.
А уже когда я завладел шайбой, и стадион от пары приёмов из арсенала жёсткого канадского хоккея онемел, вторым делом бросил в прорыв Ковина и Скворцова. И пионеры, которые всегда готовы, показательно развели Третьяка на четвёртую пропущенную шайбу. Ковин отдал, а Скворец забил.
Кое-где на трибунах послышались жидкие человеческие аплодисменты, табло высветило убийственный для легендарного ЦСКА счёт: 1: 4. А я поехал поздравить своих молодых партнёров. И вдруг каким-то третьим чутьём заметил, как в мою спину летит клюшка, которую сжимает в руках перегнувшийся через борт Анатолий Тарасов, распоясавшаяся легенда отечественного тренерского цеха. Я резко развернулся, а спортивный инвентарь, выскользнув из рук тренера ЦСКА, полетел, кувыркаясь по льду прямо под ноги главного судьи.
— Анатолий Владимирович, такой хоккей нам не нужен, — еле сдерживая смех, сказал я.
— Бурлак! Сука! Ты у меня допросишься! — Выкрикнул Тарасов.
— Вам две минуты за неспортивное поведение, Анатолий Владимирович, — к месту конфликта подъехал главный судья.
— Мне? — Взревел армейский рулевой. — Это мне две минуты? Тут хоккеистов на льду убивают! Куда, б…ь, смотришь?!
Я же от греха поехал на свою скамейку, чтобы порешать кому выйти на розыгрыш лишнего игрока. В том, что судья не переменит своё решение, лично я, не сомневался.
— Эх, сейчас бы закрепить бы разницу, — приговаривал Игорь Чистовский. — Как считаешь, Тафгай?
— У нас всё наиграно, — я подмигнул капитану Лёше Мишину. — Работаем по стандартной схеме, конечно, после того как Анатолий Владимирович накричится.
Оборонятся в меньшинстве у ЦСКА вышли защитники Рогулин и Цыганков, а так же нападающие
«Здоровые черти, что Мишаков, что Рагулин, оба моих габаритов. За сто килограмм вес, под сто девяносто рост, — подумал я, вставая на точку вбрасывания. — Одно хорошо, оба медленные». Женя Мишаков даже клюшкой не успел дёрнуть, когда я отбросил шайбу защитнику.
— Не спешим! — Гаркнул я, ради забавы, выезжая потолкаться на пятаке, так как мы уже на тренировках договорились, что минуту будем гонять шайбу без бросков, чтобы у соперников и вратарь понервничал и защитники «поднаелись».
А на пятачке у ЦСКА весело, как на ринге по боям без правил. С одной стороны Рагулин лезет бороться, с другой Цыганков лупит куда глаза его глядят. Но я тоже в долгу не остался. Локтем так Гене Цыганкову всадил, что у того перехватило дыхание. А вот до Рагулина добраться не успел, вытолкал он меня за ворота Третьяка, где я получил шайбу, «подёргал» защитников и передал её дальше по борту на Фролова.
— Толя давай! — Скомандовал я, Фролову снова вклиниваясь на армейский пятак. — Грабли убери! Грабли! — Заблажил я в ухо Рагулину, пытаясь скинуть его объятья.
— Удавлю, сука! — Ответил мне Александр Палыч, но угрозу привести в исполнение не смог.
Потому что пошёл навес от Фролова, шайбу я успел в канадском стиле подправить слёта в створ ворот, а то, что после забитого гола я немного повалялся на льду, так мне начхать. Здоровье у меня богатырское за десять секунд не простыну.
— Го-о-ол! — Орала мне в ухо вся тройка Федотова, и даже обычно молчаливый Астафьев тоже что-то такое крикнул.
— Гол с подачи Анатолия Фролова забил Иван Тафгаев номер тридцатый, — сообщил всем расстроенным болельщикам ЦСКА голос диктора, а табло нарисовало чудовищный счёт 1: 5.
А под конец второго периода на минуте тридцать девятой, отличился с передачи Смагина наш ещё один центр нападения Коля Свистухин. Его шайба была почти копией остальных наших голов. Перехват в средней зоне, резкая контратака и после ложного замаха и скидки от Владимира Смагина, Николай просто вколотил резиновый диск в сетку пустых ворот, 1: 6!
— Когда приедем на базу, — сообщил мне Свистухин. — Я куплю твоим котам десять килограммов мойвы.
— Обожрутся же? — Забеспокоился я о здоровье хвостатых братьев.
— Мы для победы и не такое терпим, — совершенно серьезно заявил он.
После феерического второго периода в раздевалке особой радости, почему-то не было. Та усталость, которую мы не чувствовали во время матча, накатила прямо сейчас, и хотелось только одного побыстрее бы прошёл третий игровой отрезок.
— Ну, вы мужики и дали! — В раздевалку забежал возбуждённый новый начальник команды Иосиф Шапиро. — Я сейчас всю игру с Севой Бобровым на трибуне просидел, даже он в диком восторге. Говорит, что быть такого не может! Вы сами-то понимаете, мы сейчас громим почти непобедимую сборную СССР.