Тафгай 3

Порошин Владислав Викторович

– Держи! – Крикнул я, отдавая прострельную передачу, и от удара в плечо, которое нанёс мне Ромишевский, упал на лёд.

Трибуны сначала притихли, а затем взвыли, словно сошли с ума от внезапно нахлынувшего счастья.

– Гооол! – Ревели все вокруг.

А я поднялся, потирая плечо, и немного жалея, что повтора этой исторической для меня шайбы никогда не увижу, покатил на смену.

– Во, завертели! Во, завертели! – Удивлялся армеец Гусев, поздравляя нас с заброшенной шайбой. – Как черти оборону разметали.

– Толи ещё будет Саша, - я тоже похлопал армейского защитника по хоккейному шлему.

– Мужики!
–

Крикнул я, усаживаясь на лавку.
– Нужно давить первую сборную они все на мандраже, запугал их Тарасов основательно. Кто следующий? Свистухин и «Спартак»? Дави мужики! Ху. – Уже спокойно выдохнул я.

К сожалению, развить успех не получилось, следующие шесть минут бодались с командой Чернышёва и Тарасова в средней зоне, что называется ни нашим, ни вашим. Зато на седьмой минуте я опять со своими «пионерами» закрутил карусель в зоне атаки. Чем сильна тройка нападения Викулов, Фирсов и Харламов? Все трое быстрые техничные, любят атаковать, но не любят защищаться, некому среди них, что называется таскать рояль. Они все трое солисты-пианисты. Вот поэтому они против нас страдали, а не играли. У меня тоже крайние нападающие быстрые и техничные, но за них я могу черновую работу сделать, плюс моё преимущество на вбрасывании. И хоть кричал Тарасов громко, требуя своих подопечных играть в хоккей, но болельщики орали ещё громче, требуя гол. Поэтому после того как Скворцов улетел за ворота Третьяка, и выдал пас точно в крюк Боре Александрову, счёт на табло снова изменился. Потому что когда Владислав Третьяк отбил, я, разметав Ромишевского и Цыганкова, добил.

– Какой счёт, Анатолий Владимирович, что-то я вижу плохо? – Спросил я, проезжая миом старшего тренера Тарасова.

– Иди на х…! – Гаркнул злющий наставник сборной и ЦСКА.

– Перетренировал своих парней Тарасов, - уже спокойно высказался Сева Бобров на скамейке запасных. – Есть те, кто хочет на Олимпиаду в Японию? Тогда нужно ещё чуть-чуть поднажать!

И чуть-чуть поднажали следом за нами спартаковцы с нашим торпедовским центром нападения Свистухиным, который выполнял много черновой работы. Николай удачно потолкался в центре поля с Мальцевым, шайбу выбил на Шалимова, а дальше Шалимов с Якушевым разыграли красивую комбинацию вдвоём. Виктор Шалимов прострелил, Саша Якушев в касание забил. Красивые цифры на табло, 0 : 3, многие болельщики встретили бурными аплодисментами. А почему нет? Играют ведь лучшие хоккеисты страны. Кто бы ни победил, в выигрыше останется советский хоккей.

Ещё серьёзнее ситуация для команды Чернышёва и Тарасова стала на восемнадцатой минуте, когда Саша Бодунов из «Крыльев советов» забросил четвёртую шайбу в матче. Вся тройка из «Крыльев» сыграла здорово, Анисин запустил по левому краю Лебедева, а тот обыграв защитника ЦСКА Лутченко, прострелил на Бодунова, который в четвёртый раз сильно огорчил Владислава Третьяка.

– Виртуозы! – Усмехнулся на скамейке запасных Сева Бобров. – Лепят как под копирку. Красавчики мужики, красавчики! – Похвалил он тройку из «Крыльев советов».

– На вас смотрит весь советский союз! Вы чемпионы мира и олимпийских игр! Вы так играть не имеете права! – Долетал до нашей лавки высокий голос Анатолия Тарасова, который взывал к совести игроков первой сборной.

– Анатолий Владимирович, - бросил я, проезжая мимо. – На нас тоже весь советский союз смотрит.

– Иди на хер! – Рявкнул главный тренер великого ЦСКА.

Вот так вот весело пролетела

первая двадцатиминутка. Не знаю как у наших коллег было в раздевалке, но у нас на перерыве царила спокойная расслабленная атмосфера.

– Если так дело пойдёт, то ещё не ясно какую сборную чиновники из федерации оправят в Саппоро, ту первую или нашу олимпийскую, - негромко посмеиваясь, сказал Шалимов одноклубнику Якушеву, отхлёбывая горячий чай, который сейчас с удовольствием пили почти все.

– Михалыч, Харламова, наверное, во втором периоде передвинут в тройку к Петрову и Михайлову, - обратился я к задумчивому Боброву.

– Да, скорее всего. – Согласился Сева.
– Федотов Саша, запомни у вас в игре одна задача плотнее цепляться в средней зоне и не дать разыграться пятёрке Петрова, действуйте максимально просто. Шайбы у нас есть, кому сегодня забивать. – Устало улыбнулся Всеволод Михалыч и кивнул мне головой, предлагая отойти поговорить тет-а-тет.

Я встал с лавки и вышел следом за главным тренером в коридор.

– Ты знаешь, кто на игре присутствует? – Почти шёпотом спросил Бобров и сам же ответил. – Брежнев, Андропов, Гречко и другие члены ЦК.

– Уже передумал переходить в «Динамо»? – Удивился я, так как с КГБ шутки плохи.

– Я ведь плоть от плоти армеец, маршал Гречко тоже мне много хорошего сделал. Ты не представляешь, если мы разделаем первую сборную под орех, какие начнутся подводные течения. – Тяжело вздохнул Всеволод Михалыч.

– Хочешь, чтобы мы слили матч?
– Прокашлялся я.

– Дуб ты, Тафгаев! – Чуть не вскрикнул Бобров.
– Нет уж, сейчас разбабахаем Тарасовцев, а дальше будь, что будет.

Однако как выразился Всеволод Михалыч, разбабахать первую сборную оказалось не таким простым делом. Во втором периоде, как мы и предполагали атакующая связка Михайлов, Петров и Харламов воссоединилась, а на ворота вышел наш горьковский вратарь Виктор Коноваленко, который ко всем нашим комбинациям уже привык. И ещё где-то с минуты пятой хоккеисты первой сборной стали активно навязывать жесткую силовую борьбу, как говорится, начали играть в тело.

«Не на того напали», - ухмыльнулся я про себя, жестко встречая в центре площадки Толю Фирсова. Но надо отдать должное, падать Толя научился правильно, потому что, пролетев два метра под оглушительный крик толпы, отделался лишь легким испугом. Затем я впечатал в борт Юру Блинова, который перекочевал в пятёрку Фирсова вместо Валерия Харламова, и болельщики на трибунах разом ощутили себя, древними римлянами на боях гладиаторов в Колизее.

«А кто мы сейчас такие, как не гладиаторы? – мелькнула в голове простая мысль, когда на меня попёр Гена Цыганков, чтобы отомстит за товарищей. – Первые лица государства почивают в закрытой почётной ложе, на галёрке свистят, требуя первой крови те, кто победнее, а на лучших местах сидят подпольные цеховики и работники торговой сферы».

– Тафгай, чё творишь, сука! – Кинулся в борьбу Цыганков, которого я успел ухватить за свитер и дёрнуть вниз, чтобы не мешал разбираться с Игорем Ромишевским, ведь ему тоже не терпелось отхватить.

Пришлось Ромишевскому без всяких фантазий сунуть в ухо, пусть посидит на льду, охладится. И наконец, пока я не принялся лупить менее крепких Викулова и Фирсова, на моих плечах повис рижский судья Пликшкис.

– Кура йохайды?! – Гаркнул он мне в ухо.

– Да понял я тебя, Рига! Всё! Мир, дружба, килька! – Ответил я.