Тафгай. Том 8
Шрифт:
— Томми, Томми, — начал его дёргать за руку тренер Билли Рэй.
— Да подожди, — прошипел Айвен. — Я этому мироеду всё скажу, как на духу!
И неизвестно чем бы закончилась наша перепалка, так как я начинал внутренне закипать, ибо не люблю когда мне по пьяни качают права, но тут вмешался Джерри Кораб 100-килограмовый игрок обороны, который выходил на лёд лишь в те секунды, когда нужно было подраться.
— Мистер Айвен, мистер Рэй, — хрипловатым голоском пробормотал он, — у меня случайно завалялась бутылка хорошего бурбона «Jim Beam», мне его вылить или как?
— Я тебе вылью, капиталист проклятый,
— Тогда мы пошли на раскатку, — соврал я и, кивнув головой, повёл команду на третий заключительный период матча, думая только об одном: «лишь бы эти гаврики не вылезли на лёд, ведь опозоримся на всю Северную Америку».
Кстати, в этом третьем периоде матча, в котором мы успешно обороняли добытое преимущество в две шайбы, ближе к концу игры случился презабавный эпизод. Около скамейки запасных «Монреаль Канадиенс», вылетев на высокой скорости из своей зоны защиты в среднюю зону, неожиданно под мой силовой приём попал Фрэнк Маховлич. Я подумал, если одного брата сокрушил в первой 20-минутке, то второму наверное обидно. Поэтому после молниеносного соприкосновения наших тел Фрэнк, сделав высокий кульбит в воздухе приземлился аккуратно к своим парням на колени, на скамейку запасных.
— Какого чёрта ты творишь Таф?! — Рявкнул старший тренер хозяев льда Скотти Боумен и, со скоростью нехарактерной для 40-летнего человека, ухватил меня руками за хоккейный свитер.
Я от неожиданности со всей силы отринул от борта и перетащил легендарного тренера за собой на скользкий монреальский лёд, где он благополучно рухнул, уронив меня следом.
— Какого чёрта Таф? — Зашипел он прямо в моё лицо.
— Ведите себя прилично, товарищ Боумен, вам ещё в 90-х годах с Детройтом Кубки Стэнли выигрывать придётся. Что ж вы раньше времени-то на пенсию напрашиваетесь?
Я попытался отцепить его руки от моей экипировки, но не смог, и тут на помощь подлетели парни в полосатых свитерах и уже вдвоём стали нас растаскивать под смех, гогот, свист и улюлюканье огромной толпы, которая принялась бросать разные предметы на лёд.
— Какой к чёрту Детройт?! — Ревел, цепляясь за меня до последнего Боумен. — Где ваш проклятый Билли Рэй, я ему сейчас морду набью! Одни на один! Где он, я спрашиваю?!
— Всё парни! Брейк! — Горланили арбитры. — Брейк!
— Газеты читать надо, товарищ Скотти! — Ответил я с трудом перекрикивая рёв обезумевшей публики. — Тренер Рэй сегодня из горящей избы вынес кота! Ему сейчас в больнице кровь чужую переливают!
— Какого кота? — Заинтересовался один из арбитров.
— Монреальского, какого ещё? — Буркнул я и будущий наставник Детройта, вывалив на меня несколько неприличных ругательств, подостыл и оставил в покое мой хоккейный свитер.
Уже на скамейке запасных, когда возобновилась игра, после минутной паузы, во время которой чистили лёд от набросанных зрителями шапок, перчаток и одного ботика, Стэн Микита шепнул:
— Всё, спёкся Монреаль, не отыграются. Ну и концерт сегодня, ха-ха!
— Погоди, дружище, последние две минуты самые важные, — пробормотал я и оказался прав.
При счёте 0: 2 в нашу пользу Скотти Боумен снял вратаря и шестёрку полевых
Но эти в две финальные минуты, хитрые монреальцы сменили тактику и перестали лупить со всех точек. Лемер, Курнуайе, Лафлер передавали шайбу, что называется до верного, периодически заигрывая защитников на синей линии. Я уже дважды попался на ложный замах Савара, бросаясь под шайбу, чтобы своим израненным в хоккейных баталиях телом перекрыть ворота.
— Не дай бросить, парни! Не дай бросить! — Орал через прорезь во вратарской маски Эспозито.
Однако спустя 40 секунд Иван Курнуайе, получив отличный пас от партнёра, мощно выстрелил из точки в левом кругу вбрасывания, которую позже назовут офисом Александра Овечкина. Шайба зацепила в полёте конёк нашего оборонца рыжеволосого Стэплтона и с громким звуком вонзилась в штангу.
— Ееее! — Заорали раньше времени болельщики на трибунах.
Но непослушная шайба, вместо того чтобы влететь в сетку, отрикошетила в плечо голкипера и выпорхнула на центр нашей зоны защиты, где я только что успел и полежать, и вскочить на ноги. На противный чёрный резиновый диск словно коршуны налетели сразу трое — Жак Лемер, Марк Тардиф и ваш покорный слуга, которому вся эта котовасия порядком поднадоела. Удар локтем от Тардифа в бок и случайный хук по касательной от Лемера стали для меня дополнительным стимулом, чтобы шайбу вырвать с мясом!
— Куда прёте, суки! — Заревел я по-русски и каким-то чудом, получая оплеухи, выцарапал этот чёрный диск первым и шлёпнул в сторону чужих ворот полагаясь наудачу.
18-ти тысячная толпа разом смолкла и вперилась в полёт маленькой чёрной шайбы, которая подпрыгивая по льду, словно лягушка, упрямо летела точно в рамку!
— Давааай! — Рявкнул я и красный фонарь тут же вспыхнул за воротами «Монреаль Канадиенс».
— Ееееее! — Загорланил все наши парни, выскочив на лёд и устроив там кучу малу, ведь на табло вспыхнул окончательны счёт — 0: 3 в пользу нас, «Чёрных Ястребов» из города Чикаго.
Глава 2
На следующий день, в понедельник 7-го мая, я позволил себе поваляться в кровати как можно дольше. Даже моя подруга Лиза Савьер, рано утром собираясь на работу, старалась не шуметь, ведь домой из аэропорта я вернулся ближе к пяти часам утра, без сил, без каких-либо эмоций и с красивым живописным фингалом под левым глазом.
Вообще шишки и синяки в команде давно уже никто не считал, хуже приходилось тем, кто играл на уколах, буквально выживая в конце сезона. К примеру: Стэн Микита, получив травму плеча перед Рождеством лишь каким-то чудом выкладывался каждый матч кубка на все сто процентов. Так же и первый вратарь команды Тонни Эспозито страдал весь плей-офф из-за травмы колена и скорее всего дострадался. Ещё в самолёте врач сказал, что 8-го мая лучше поставить в рамку Гэри Смита, если не хотим доломать старину Тонни окончательно.