Тахана мерказит
Шрифт:
– - Самые натуральные, -- кивнул тот.
– - Сваты, -- он прикрыл глаза. Долгая дорога сюда сильно, видать, его утомила. Хоть и ехал он не в автобусе, как они, а в такси. Прямо из больницы. Самое главное -- сидела в нем страшная болезнь, о которой он все знал по ихним израильским врачебным правилам. Скоро он, по всему видать, и правда то... С крыльца двинется... Да...
Петр Иванович поднялся, постоял, выпил пива.
– - Пойти что ли еще купнуться?..
– - подумал он вслух негромка Но Наум Аронович услышал.
– - Конечно,
– сказал он, открывая глаза.
– - Мне так приятно смотреть на вас с Павликом...
Петр Иванович поставил стакан на столик и присоединился к Павлу, который так и не вылезал из бассейна. Не вылез и когда Петр Иванович, всласть накупавшись уже по второму разу, стал выбираться на берег, чтобы опять присоединиться к Науму Ароновичу. Неудобно все-таки.
Но тут он неожиданно столкнулся нос к носу с павлином, невесть откуда возникшим.
– - Цып-цып...
– - Петр Иванович протянул нерусской куре сложенную в щепоть мокрую ладонь.
Павлин закричал благим матом, с негодованием отвергая такое обращение, и с легким шелковистым треском распустил хвост опахалом. Петр Иванович испуганно отдернул руку.
Старик в кресле согнулся пополам.
– - Наум Аронович!
– - заорал Петр Иванович.
– - Плохо тебе? Лекарство?
Наум Аронович распрямился, лицо его было в слезах.
– - Смешно, не могу!..
– - дохохатывал он, по-стариковски мешая смех с кашлем.
– - Ну ты, Ароныч, ей-Богу, -- одним махом выдохнул испуг, Петр Иванович подошел к столику и налил себе ледяного пива.
– - Напугал.
– - Вот так бы и помереть от смеха, -- сказал старик.
– - Как вы говорите, непосредственно. Это же счастье.
Павлин тем временем наорался и важно отступил к забору, в колючие кусты. Петр Иванович за ним -- посмотреть, -- чего у него там, гнездо? Гнезда не было. Павлин не торопясь, сквозь решетку пролез на соседний участок; оставив на земле нежное волнистое перо. Петр Иванович подобрал его...
Петр Иванович стоял со стаканом ледяного пива в руках на краю голубого бассейна. Солнце палило вовсю, на небе не было ни облачка, вдали виднелся Кинерет. Пол-- Евангелия, объяснили Петру Ивановичу, провел там, Иисус Христос...
– - Хорошо здесь, -- сказал он раздумчиво.
– - Лучше всякого Крыма.
– - Да, это так, -- откликнулся Наум Аронович. Он сидел в своем креслице, ковырял палочкой кирпичный песок.
– - Мы с Ирочкой и отдыхали-то один-единственный раз вместе в Пицунде, а я весь отпуск только и думал, как бы поработать... Так уж получилось, вечно времени не хватало. Так вот, были мы в Пицунде. Тридцать пять лет назад... Да, тридцать пять. Представляете себе Ирочку?
– - Тут и представлять нечего, хм, -- сказал Петр Иванович
– - ...И вот я ее спрашиваю, чего б ты, Ирочка, хотела?
– - Дом, говорит, на море и яхту. А ты, думал, мороженое?
– - И смеется. Вот, через тридцать пять лет и купил ей дом и яхту...
– -
– - с повышенным интересом спросил Петр Иванович.
– - Разумеется.
– - Дизель?
– - Этого я вам не могу сказать... Да сами все увидите. Ключи у вас. Яхта там...
– - Он указал на озеро ветхой незагорелой рукой.
– - А у меня катер бандиты сожгли, -- вздохнул Пе Иванович, -- Узнаю кто, персонально, -- а уж я узнаю!
– - бить буду беспощадно. Око за око!..
– - А зуб за зуб?..
– - тихо продолжил Наум Аронович.
– - А знаете ли вы, Петр Иванович, что это значит? Этим законом Моисей много тысяч лет назад хотел освободить людей от мести неправедной. Ведь за обиду тогда убивали. Вот он и решил, что, грубо говоря, за выбитый зуб обидчик отвечает только одним выбитым зубом. Это -- справедливость. За два -- двумя. Не более того. Это потом люди из формулы Моисея закон мести выдумали. Так им удобнее кажется. А катер вы себе новый купите, Петр Иванович.
– - Ароныч! Извини, конечно, что я так называю...
– - Да не волнуйтесь вы, Петр Иванович, называйте, как нравится. Меня тридцать лет никто не называл по отчеству... Соскучился.
– - Вот ты говоришь -- новый!
– - усмехнулся Петр Иванович.
– - Это нереальное явление. Я ж его десять лет строил сам. Своими руками, понимаешь. А купить?.. На какие шиши?
– - Я думаю, вы здесь можете неплохо заработать.
– - Ароныч, -- Петр Иванович посмотрел на старика, как на слабоумного.
– - Ну у кого я тут заработаю? Ирина Васильевна говорит: может, дом надо поправить... Починить чего. А дом у тебя с иголочки. И яхта, небось, тоже в ремонте не нуждается. Точно знаю: новая.
– - Новая, -- виновато кивнул Наум Аронович.
Пашка выбрался, наконец, из бассейна, погонялся за павлином, из любопытства опять припилившего с соседнего участка. Павлин с кудахтаньем бегал от него, но два пера Пашка из павлиньего хвоста изъял.
– - Павлик, -- сказал Наум Аронович, -- ты наверное меня так и не послушался: не учишь арабский язык?
– - Наум, ну...
– - Пашка переминался с ноги на ногу, теребя павлиньи перья.
– - Перья не мни, -- проворчал Петр Иванович, -- поставь в стакан на рояле. И русский не учит, Ароныч.
– - Я английский знаю, и французский, -- вяло отбрехивался Пашка.
– - А надо еще обязательно знать арабский. Ты же израильтянин. Иначе мира у нас с ними никогда не будет. Ладно, Петр Иванович, не будем его мучить, он мальчик способный, только... вот ленив немножко. А впрочем, все будет у него хорошо. Он добрый мальчик.
Пашка прошлепал в дом.
– - Павлик!
– - слабым голосом крикнул вдогонку Наум Аронович; -Принеси, пожалуйста, телефон. И коньяк в шкафу. Пива-то мне нельзя -пояснил он Петру Ивановичу. И, помолчав, добавил; -- Так вот. Работу я вам найду. Кругом виллы. Соседи то и дело спрашивают, нет ли хороших строителей.