Таинственная карта

Юзефович Галина

Через сто с небольшим лет человечество, по версии Моргана, колонизирует Марс, создав там атмосферу и худо-бедно пригодные для жизни условия. Незадолго до этого в результате кровопролитной Второй гражданской войны США развалятся на три части: прагматичное Западное побережье, умеренное Восточное, тяготеющее к Европе с ее либеральными ценностями и двойными стандартами, и ультраконсервативные центральные Штаты. А еще раньше ученые научатся вносить в геном человека мутации – как полезные, так и не очень…

Из совокупности трех этих обстоятельств произрастает сюжет «Черного человека». В попытках вывести идеального бойца, жестокого, предприимчивого и бесстрашного, накануне раскола США генетики производят на свет расу социопатов – неуправляемых суперсамцов, наделенных огромной физической мощью и безграничной жаждой доминирования во всех сферах (их принято именовать

«тринадцатыми» по номеру присущей им генной модификации). С установлением в США мира тринадцатые оказываются не нужны – более того, их неукротимая маскулинность страшит добропорядочных обывателей, поэтому тринадцатых решают интернировать на Марс или в специальные поселения, а также подвергнуть химической кастрации. Всё идет относительно гладко, покуда один из тринадцатых не совершает рискованный побег с Марса и не принимается колесить по всем трем североамериканским государствам, обильно поливая свой путь кровью невинных (или, возможно, не вполне невинных) жертв. Для того, чтобы положить конец его вояжу, полицейским нужен помощник, которого они сами до смерти боятся: понять логику и просчитать шаги одного тринадцатого под силу только другому тринадцатому. По следу мутанта-убийцы отправляется другой мутант, однако помимо желания завершить кровопролитие, ставящее под угрозу хрупкий мир на континенте, им движут персональные и до поры скрытые от читателя мотивы…

После 100 страниц неторопливого и обстоятельного введения (на то, чтобы освоиться в причудливом моргановском мире, требуется время) «Черный человек» стремительно трансформируется в захватывающий триллер с перестрелками, погонями, сексом, насилием и головоломными сюжетными поворотами. Именно в этот момент, надежно зафиксировав читателя и погрузив его в транс поминутной сменой картинки, Морган принимается, наконец, за главное. Планомерно прокручивая перед нами разные сценарии будущего, Морган заставляет нас увидеть угрозу в самых привычных, обыденных и нестрашных на первый взгляд вещах. Катастрофическая уязвимость для любой грубой силы оказывается обратной стороной общей гуманизации и феминизации общества. Модная игра в «биохакинг» способна в обозримой перспективе породить монстров. Освоение Марса – не панацея от перенаселенности и экологических проблем, но дополнительная нагрузка на и без того истощенные человеческие ресурсы. Снисходительное попустительство фундаментализму любого рода (впрочем, как и агрессивное ему противодействие) – верный путь к глобальным и локальным конфликтам…

Описанная в «Черном человеке» реальность затягивает в себя с такой непреодолимой силой, что на некоторое время мир за пределами книги словно бы блекнет и расплывается. А когда читателю всё же удается преодолеть романное притяжение и вырваться за пределы его силового поля, окружающая действительность внезапно приобретает черты неприятного сходства с той, о которой пишет Морган. Ну, а если вспомнить, что роман был написан в 2007 году и за прошедшие годы многие предсказания успели если не сбыться, то во всяком случае обрести зримые очертания, это ощущение становится особенно пугающим и тягостным.

Кристофер Прист

Островитяне [15]

Классику британской фантастики Кристоферу Присту повезло и не повезло одновременно: фильм, снятый режиссером Кристофером Ноланом по самому известному его роману «Престиж», оказался настолько успешен, что фактически подмял под себя самого писателя, в массовом сознании сведя его роль к роли заурядного «автора литературной основы». Между тем, фигура Приста – одна из важнейших для современной британской словесности (вовсе не только фантастики) и определенно одна из самых разносторонних и не склонных к самоповторам. Так, в отличие от псевдоготического «Престижа», «Островитяне» – прекрасный пример сложной и изысканной философской фантастики, восходящей к новеллам Борхеса или «Игре в бисер» Германа Гессе.

15

М.: Эксмо, 2017. Перевод «Школы перевода В.Баканова».

По сути дела, «Островитяне» – это путеводитель или, если угодно, географический справочник по вымышленному миру, составленный из разнородных и разножанровых заметок. Придуманная Пристом планета выглядит довольно необычно: северный и южный ее полюса заняты материками, разделенными на враждующие между собой государства, а всё пространство между ними – это огромный архипелаг,

состоящий из бесчисленного множества островов, маленьких и огромных, обжитых и необитаемых. Для архипелага не существует единой карты – в лучшем случае жители одного острова знают, как добраться до соседнего, поэтому вошедшие в книгу заметки носят характер преимущественно умозрительный – их составитель и систематизатор, писатель Честер Кэмстон, уверяет, что никогда не бывал за пределами родного острова и опирается исключительно на чужие свидетельства, за достоверность которых не всегда может поручиться. Однако если не считать слабой описанности их мира, в остальном жизнь островитян очень похожа на нашу: они точно так же издают газеты, сочиняют романы, пользуются интернетом, ездят на автомобилях, ходят в театры, пишут картины и ведут научные исследования.

Поначалу тексты в книге кажутся практически случайными и никак не связанными друг с другом: вот описание острова, знаменитого своей научной академией, а заодно краткая биография ее основательницы. Вот протокол допроса человека, подозреваемого в убийстве известного театрального мима на другом острове. Вот жутковатый отчет об энтомологической экспедиции, фактически истребленной особо опасным ядовитым насекомым. Вот рассказ о выставке знаменитого художника, который, кстати, одно время был любовником той самой основательницы академии с первого острова…

В какой-то момент имена героев начинают повторяться, а сюжеты – перекрещиваться. Вот влиятельная общественная деятельница Корер с острова Ротерси требует более тщательного расследования зловещего убийства в театре, вот она фигурирует в качестве объекта религиозного культа на совсем другом острове, а вот она же выступает в роли главной героини романа, который пишет юная Мойлита Кейн – фанатка и ученица Честера Кэмстона, того самого составителя книги, который, по его собственным словам, ни разу не покидал родных краев… И вот уже читатель нетерпеливо ждет всё новых и новых фрагментов, которые пролили бы свет на загадочное убийство мима, трагический роман между великим художником и гениальной исследовательницей, явно неслучайное столкновение двух паромов в акватории порта или на судьбу самого рассказчика, которому, похоже, верить нельзя ни на грош…

Первое сравнение, которое напрашивается при прочтении «Островитян», – это, конечно, роман-паззл: мы непроизвольно начинаем ждать, что в какой-то момент все кусочки сложатся в единую картину и мы узнаем абсолютную правду и про Архипелаг, и про всех его обитателей. Этим надеждам не суждено сбыться: некоторые фрагменты будут прояснять одни ветки истории, одновременно затемняя другие, некоторые окажутся обособленными сюжетными анклавами, а многие важные места на романной карте так и останутся незаполненными. Не роман-паззл, но роман-лабиринт со множеством коридоров, обманных ходов, ловушек и тупиков, а главное – с устойчивым ощущением, что в какую сторону ни пойди, до края всё равно не доберешься. Однако то, что у другого автора могло бы показаться приметой литературной неумелости и неспособности свести концы с концами, у Приста выглядит безупречным в своей отточенности художественным приемом. Мир принципиально непознаваем, рассказчики ненадежны, а жизнь отказывается следовать литературным паттернам, – это, в общем, и так понятно. Но когда для иллюстрации этих простых тезисов возводится полноразмерная действующая модель огромной вселенной, они обретают новое – надо признать, совершенно оглушительное – звучание.

Вячеслав Ставецкий

Жизнь А.Г. [16]

Как и все великие диктаторы своего времени, Аугусто Гофредо Авельянеда де ла Гарда (известный миру и подданным под энергичными инициалами А.Г.) мечтал о могуществе одновременно земном и небесном. Покуда страна под его мудрым водительством строила дороги и фабрики, осушала болота и крепила боевую мощь, попутно при помощи гильотины искореняя заразу инакомыслия, сам А.Г. припадал к окуляру телескопа, мечтая о небесной Испании, перешагнувшей границы земного притяжения и смело устремившейся в космос. Однако необдуманный союз с двумя другими европейскими диктаторами – немецким и итальянским – привел Авельянеду к быстрому и трагическому краху: испанская армия потерпела поражение в первой же битве, а сам диктатор, не сумев вовремя застрелиться, обратился в беспомощного пленника нового режима.

16

М.: АСТ: Редакция Елены Шубиной, 2019.