Таинственная невеста
Шрифт:
Глава 1
Разговор этот еще долго потом не давал Мурину покоя.
— Не буду от тебя скрывать, — предупредил Ипполит. — После той истории с корнетом Прошиным тобой остались недовольны.
Оба брата Мурина прекрасно понимали, кто такие эти «они».
—
— За то, что ты вмешался в такое сомнительное дело.
— Как же сомнительное? Оно теперь уже прояснено так, что ни у кого не осталось сомнений — с Прошиным его высочество лобызался у всех на глазах.
Ипполит скривился.
— Прошин бы и без тебя не пропал.
— Мне так не показалось.
— У него полно заступниц.
— Что-то я их не заметил.
— Скажешь, ты и тетку его не заметил?
— Старуху Глазову?!
— Она влиятельная фигура в Петербурге. Она бы растормошила и подняла за собой всех этих своих дряхлых подруг вплоть до княгини Голицыной. Затем они втянули бы в дело вдовствующую императрицу. Известно, как это нравится государю. Со старухами в Петербурге, милый мой, не рискнет связываться даже он.
— Тут ты ошибаешься.
— Насчет государя и его матушки? Не думаю.
— Насчет старухи Глазовой. Ни в какой крестовый поход ради племянника Глазова не собиралась. Она его такими проклятиями осыпала! Нет, мол, у меня больше племянника.
Ипполит неумело свистнул:
— Ха-ха, — и саркастически закатил глаза.
— Я там сам был. Я слышал! Проклинала.
— Еще раз ха-ха.
Матвей покорно вздохнул:
— Тогда я точно не понимаю. Ваш петербургский свет — это какое-то… какое-то…
— Вот именно! — Ипполит вынул портсигар. Достал папиросу, щелкнул крышкой. На крышке был вензель государя. Ипполит получил портсигар в подарок. — Поэтому уж доверься в таких вопросах мне. Тем более что я желаю тебе добра.
— Чем же они недовольны? — Мурин язвительно выделил «они». — Ведь я снял с Прошина обвинения. А ты сказал, это позволило избежать великого похода старух во главе с вдовствующей императрицей. Уж этим-то «они» должны быть довольны!
— Недовольны тобой.
— Хорошо. Я слушаю. — Матвей скрестил руки на груди.
Ипполит покачал головой и выпустил дым.
— Ты проявил себя как человек самовольный и неуправляемый. Такое никто не любит.
Матвей ждал продолжения. Но его не последовало. Ипполит внимательно смотрел в лицо брата. И добавил мягким тоном:
— Я же вижу, что и ты сам недоволен собой. Уж меня не обманешь. Я вижу это по твоему лицу.
Матвей покачал головой. Спорить со старшим братом было бессмысленно. Во-первых, Ипполит был проницателен. Его беспримерная политическая карьера была тому подтверждением. Во-вторых, и в этот раз он оказался прав. Матвей вздохнул, руки его расплелись,
— Да. Но, Ипполит, вся та история меня гнетет совсем не тем, чем тебя. Плевал я на то, что обо мне теперь думают в свете. Случись все сейчас, я поступил бы точно так же.
Ипполит внимательно смотрел ему в лицо:
— И это именно то, что тебя гнетет.
— Да. Я…
«Я обдуманно отдал преступника — графа Курского — в руки его палачу и не чувствую по этому поводу ни раскаяния, ни жалости, ни сожаления. Ничего. Вот что меня гнетет», — мог бы добавить он. Но не стал. Не все обстоятельства Ипполиту следовало знать. Матвей отмахнулся:
— Ах, я толком не умею выражаться, — и отвел взгляд, потому что от взора брата не ускользало ничего.
— Ты изменился, — осторожно заметил Ипполит.
Матвей поднял на него глаза.
Ипполит так же осторожно добавил:
— Ты вернулся… оттуда… другим.
Как и все в Петербурге, он избегал слова «война», пока она шла. А она все шла и шла, вернее, тащилась — потому что армия Наполеона именно что тащилась, теряя людей и лошадей, а русская армия тащилась вслед за ней, тоже постепенно убывая, и непонятно было, когда и чем все это кончится.
— Да.
Матвей кашлянул. Выдавил:
— И я не уверен, что этот новый человек мне по душе. Я не знаю, как с ним быть.
Ипполит с облегчением откинулся на спинку кресла. Плечи его расслабились. Лицо смягчилось.
— Ты с ним познакомишься лучше, с этим новым собой. Потом научишься с ним обращаться. А потом полюбишь. В этом я уверен. Во всем есть плохие стороны, но есть и хорошие. И в этом новом тебе они тоже есть. Дай себе время, ты в них разберешься.
— Хочу надеяться, что ты прав, — кисло заметил Матвей.
— Я прав почти всегда, — стряхнул пепел Ипполит. — И я люблю тебя и старым, и новым, и даже если ты мне однажды заявишь, что решил поступить в актеры.
Матвей фыркнул.
После чего разговор перешел в практическую плоскость.
— Я хочу попросить тебя об одолжении, милый.
Матвей захохотал:
— Ипполит, ты великолепен! Сперва предупредил, что твоя братская любовь ко мне безгранична. А теперь просишь об одолжении. Чего ж ты хочешь? Говори.
Ипполит вынул портсигар, выудил не глядя сигарку.
— Ты тоже этого хочешь, просто еще не знаешь, что моя просьба касается соблюдения и твоих интересов тоже.
— Ну! Теперь я точно весь внимание.
— Я прошу тебя при случае заехать в Энск и проведать там дом, который мы накануне войны унаследовали от отцовской тетки.
Матвей изобразил удивление.
— У нас есть в Энске дом? Большой?
Ипполит закатил глаза:
— Не валяй дурака. Когда ты был там в последний раз, тебя уже вынули из пеленок. Ты носил штанишки.
— Нет, я все еще ходил в платьице! Точно-точно! С розовым кушаком.