Таинственное похищение
Шрифт:
— Ты сторожишь? — тихо спросил он его. Тот сразу проснулся, но не понял, о чем его, спрашивают.
— Здесь был человек, которого привели с той стороны. Где он?
Еще не придя в себя со сна, Лиман — а это был он — не соображая, что нужно сказать, забормотал:
— Сбежал к границе. Незиф погнался за ним.
— Как сбежал? — крикнул майор, встряхнув его за плечи.
Лиман, очнувшись, поднялся на ноги и быстро заговорил:
— Сбежал, сбежал! Незиф за ним вдогонку пошел…
— Что ты болтаешь? — майор оттолкнул его, подбежал к костру и принялся пинками будить спящих.
Люди зашевелились.
— Скоты
Лиман тоже подбежал к костру. Глаза его неспокойно перебегали с одного лица на другое.
— В чем дело, Лиман? — спросил Чоку. — Из-за чего такой шум?
— Да сбежал..
— Кто сбежал?
— Тот, кого мы с Незифом приволокли… Незиф догонять его побежал.
Люди переглянулись и, не говоря ни слова, принялись складывать одеяла, которыми укрывались. Майор бросился к палатке.
— Мистер Бреф, мистер Бреф! Геолог исчез.
Хью соскочил с койки.
— Это невозможно! Где переводчик? — крикнул он и начал торопливо одеваться.
Майор крикнул в темноту:
— Эй, вы, у костра! Переводчика сюда, немедленно!
Голос его понесся над поляной, ударился о противоположные скалы и заглох. Люди, сидевшие у костра, выскочили из ложбинки и в растерянности уставились в сторону палатки.
Переводчик тотчас прибежал и с испуганным видом встал у входа. Хью сурово посмотрел на него.
— Где человек, которого привели сюда вчера?
— Он… Незиф… — залепетал переводчик.
— Разве я не приказал его хорошенько стеречь?
— Да… приказали.
— Почему же мое приказание не выполнено?
Переводчик виновато заморгал и пробормотал что-то невнятное.
— Пеняйте на себя, если он не будет пойман! — и Хью угрожающе замотал головой.
— Вы думаете, его удастся поймать после того, как он был в их руках и они его упустили? — недоверчиво спросил майор.
— Сообщи всем, — приказал Хью переводчику, — тысячу драхм дам тому, кто доставит его живым.
Растерянное лицо переводчика немного оживилось. Он затрусил к костру.
— Думаете, это поможет?
— Вы удивительный скептик, майор. Я уверен, что за тысячу драхм эти босяки сделают все, что в их силах.
Мрачное лица майора побагровело. Он взглянул на иностранца из-под насупленных бровей и, еле сдерживая раздражение, заметил:
— Деньги их развращают.
— Да, но заставляют шевелиться.
Одевшись, Хью вышел из палатки.
— Давайте позавтракаем, — сказал он.
— Я предлагаю двинуться за ним немедленно, не теряя времени, — возразил майор.
— Вы очень нетерпеливы, майор. Вот позавтракаем и пойдем.
— Не слишком ли спокойно вы относитесь к происшествию, мистер Бреф?
— А вы, майор, не слишком ли беспокоитесь? Вряд ли он успел уйти далеко в этих зарослях.
— Оптимизм не всегда хороший советчик.
— Зато полный желудок — лучший советчик, чем пустой.
Люди у костра уже были готовы, когда Хью и майор подошли к ним. Через переводчика Хью приказал им разбиться на две группы. Одна должна была отправиться к границе лесом и устроить засаду во всех местах, где, по предположениям, беглец мог попытаться пройти. Другой нужно было прочесать горы.
— Он уже, наверное, выбрался отсюда, — подал голос майор.
— Увидим, —
Люди, стараясь показать свое усердие, не мешкая, двинулись в путь. Лиман отправился с первой группой.
— Подайте завтрак, — обратился Хью к переводчику. — Затем соберите вещи и отправляйтесь вслед за ними. Мы с майором присоединимся ко второй группе.
— Нет, — отрицательно покачал головой майор. — Я с вами не пойду.
— Почему? — явно задетый, спросил Хью.
— Мне надо перейти границу и предупредить наших людей. Если он доберется до границы, то может с заставы позвонить по телефону куда нужно и создать нам массу неприятностей.
— Гм… Это мне не приходило в голову… Ну что ж, ешьте скорее и ступайте!
Глава десятая
Выстрелы
Стоило несколько лет назад вспомнить кому-нибудь о Медвежьей реке — будь то по эту или по ту сторону границы — как у всех охотников разгорались глаза. Охота в этих местах тогда была запрещена — в пограничную зону пускали, только по специальным пропускам и стрелять не разрешалось. Поэтому в обширных лесах водилось много дичи. Но началась война, граница отодвинулась куда-то, пограничники покинули заставы. Пастухи выгнали стада на тучные поляны. В лес повалили охотники и браконьеры. За ними потянулись и крестьяне, жившие впроголодь. Хлеба и мяса не хватало, цена на дичь поднялась. Они шли в горы, в лесные дебри, чтобы выследить косулю или на худой конец подстрелить зайца, тайком нарубить вязанку дров для продажи. Почти каждый день то, в одном, то в другом горном уголке гремело эха ружейных выстрелов. Алая кровь косуль обагряла опавшие листья. Люди разделывали тушу убитого животного, набивали мясом свои ветхие мешки и торопились поскорее убраться восвояси. Лесные объездчики боялись показываться в лесу, делали вид, будто не знают, что там творится, и лишь время от времени кого-нибудь штрафовали, проявляя свое рвение ровно настолько, чтобы показать, что они не совсем забросили службу.
Зимой, когда горы укутывал глубокий снег, волчьи стаи довершали темные дела людей. За четыре года косули почти перевелись и, вероятно, исчезли бы совсем, если бы не кончилась война. Граница вновь прошла по старым местам. В свежевыбеленных казармах молодые солдаты запели новые песни и марши. По тропинкам, заросшим травой, снова зашагали пограничники. Но уцелевшие косули, напуганные в годы войны, ударялись в бегство, почуяв человеческий запах. Обычно они паслись по ту сторону границы — ветер реже доносил туда грозный запах людей и пороха.
Небольшое стадо косуль, каждый день пасшееся на лугах, раскинутых к югу от пограничной черты, встревоженно промчалось здесь в это ясное июльское утро. Их широко, расставленные чуткие уши ловили малейший звук в кристальном воздухе, мягкие влажные ноздри различали самый слабый запах. На опушке леса косули почуяли человека. Вожак стада испуганно встрепенулся и полетел вперед. За ним немедленно последовали остальные. Грациозными прыжками они пересекли луг и затерялись в противоположном лесу, примыкавшем к цепи скалистых возвышений, которые сверкали под лучами яркого восходящего солнца расплавленным металлом.