Таинственные земли
Шрифт:
Она поклялась вмешаться в политику, а политические игры требовали риска.
Но оправдан ли риск в этом случае? Такой возможности ей может больше не представиться никогда в жизни! Она совершит безумную выходку, какую можно встретить лишь в романах, – отправится с караваном в Алакарну!
Женщина королевского рода не имела права даже надеяться на такую удачу. Дрожь возбуждения прошла по ее телу до кончиков пальцев. Приключение! С тех пор как когорты Иггинги окружили ее, она не чувствовала себя свободной, но вдруг гнетущая атмосфера плена распалась, как треснувшая скорлупа. Предвкушая бегство, ее сердце радостно
Она широко усмехнулась Азаку, а его гримаса превратилась в зловещую улыбку. Этот великан улыбался так, как делал все остальное – небрежно, бесстрашно и умело. Должно быть, он испытывал то же чувство облегчения, только сильнее, чем Инос.
– Я покажу вам пустыню, Инос. – пообещал он, – и научу любить ее.
– Попробуйте!
Оба одновременно рассмеялись. Как странно!
– Тогда пойдем, – с довольной улыбкой предложил шейх. – Пора уезжать. – Он жестом пригласил Азака следовать вперед, и солнце блеснуло многоцветной радугой на его отягощенной драгоценностями руке.
Подобно обломку кораблекрушения, Рэп по-прежнему сидел на скамье, глядя на гавань Мильфлера. Он надеялся, что боль в щиколотке скоро утихнет или же у него хватит мужества сдвинуться с места. А может, он придумает что-нибудь другое. Солнце уже припекало, а между тем до полудня было еще далеко.
Рэпа мучила досадная догадка, что он упустил некий шанс на спасение.
На скамье легко могло поместиться еще семь или восемь человек, и время от времени люди приближались к ней, словно намереваясь присесть.
Но, едва взглянув на юношу с татуировками и опухшей ногой, все поспешно уходили прочь.
Равнодушие Гатмора к Рэпу как к работнику или наемнику оказалось неожиданным и вызывало тревогу. То, что Рэпа сочли достойным поединка, можно было принять за комплимент – хотя ему давно полагалось повзрослеть. Если бы он был в состоянии принять приглашение и выдержать драку, вероятно, его согласились бы взять на корабль.
Или обратить в рабство. Все знали, что джотунны торгуют рабами. Почему же на Феерии они должны поступать иначе?
«Отец, где ты теперь, когда ты мне так нужен?»
Надо как можно скорее найти способ покинуть остров. Ему не выжить в городе без Тинала или в джунглях без Маленького Цыпленка. Он размышлял, уцелела ли банда Тинала, кто из нее сейчас находится в городе, но не имел ни малейшего намерения проводить поиски у статуи Эмина. Он должен найти Инос.
Жаль только, он не умеет плавать, а теперь не может и ходить. Вот досада! Должно быть, он неудачник.
Рэп отчаянно проголодался и измучился от жажды, а солнце поджаривало его все сильнее. Он мрачно поглядывал на строй судов у причала. Ни одно из них не напоминало широкие лодки, снуюшие туда-сюда между Краснегаром и Империей. Ему хотелось подробнее рассмотреть корабли, но ясновидение отказывалось помогать ему. Голова ныла еще сильнее.
«Танцор гроз», корабль Гатмора, ему следует обходить стороной, зато стоит попытаться осмотреть все остальные суда и выяснить, где нужен лишний гребец. Возможно, его обратят в рабство, но, судя по всему, это единственный способ достичь материка. Оставшись здесь, Рэп тоже рисковал в лучшем случае стать рабом, а в худшем и более вероятном – расстаться с жизнью.
Но что ответит капитан корабля доходяге, который вползет по трапу на четвереньках и попросит нанять его гребцом?
Как ему попасть
Ведь должен быть какой-то выход!
Двор был тесным и пыльным. Верблюды оказались гораздо больше, чем представлялось Кэйдолан, и она забилась в угол, опасаясь, что ее собьют с ног и растопчут прежде, чем она покинет это место. Двор, окруженный высокими каменными стенами, раскалился под солнцем; он был переполнен верблюдами. Их запах вызывал тошноту, крики были невыносимы.
Свирепого вида бородатые мужчины в просторных шуршащих халатах переводили верблюдов с места на место, навьючивали их, проклинали и били. Верблюды в ответ орали, показывая полные крупных желтых зубов пасти. Около часа назад, когда Кэйд только прибыла сюда, двор заполняли груды товаров, а теперь их разместили на спинах верблюдов, и животные стали еще огромнее. Сначала Кэйдолан с удовольствием сидела в тенистой нише и наблюдала за суетливыми приготовлениями, ибо ничего подобного еще не видела, но теперь во дворе не осталось тени и спрятаться или присесть было уже негде.
Если не считать верблюдов. Безумие! Иносолан, милая Иносолан…
Полночные гонцы, маскарады, тайные подземные ходы!
Но хотя Кэйд признавалась в этом лишь самой себе, вся эта чепуха доставляла ей удовольствие. Несомненно, за ней стоит сама Раша, но если это забавляет ее и Инос, почему бы не поиграть, какие бы мысли при этом ни возникали…
В течение целого дня обдумывая свои многочисленные вопросы, Кэйд наконец решила, что попытка заставить Иносолан выйти замуж за гоблина совершенно нелепа. Император никогда не согласится на такую мерзость. Несомненно, Хранители – образованные, цивилизованные люди, они должны знать, что гоблины – свирепые дикари. Они никогда не обрекут невинную девушку на такую участь. Сама Раша пострадала от рук мужчин. Нет, очевидно, все это были игры, шутки, которые не следовало принимать всерьез.
Внезапно за ее спиной раздался раскатистый рев. Вздрогнув, Кэйдолан обернулась и уставилась прямо в опушенные густыми ресницами глаза очень высокого верблюда со ртом, полным янтарных зубов. Чувствуя себя утлой лодчонкой, на которую надвигается галион, она бочком двинулась вдоль стены. Если животному вздумалось занять удобное место в углу двора, она не станет спорить.
Черное покрывало, в которое была закутана Кэйд, оказалось весьма удобным одеянием. Несмотря на то что в таком виде старушка чувствовала себя непривычно, на окружающих покрывало производило совсем обратное впечатление, ибо все женщины вокруг были одеты так же. Но ее ноги уже ныли от усталости, а от вони к горлу подкатывала тошнота. Кроме того, ее лицо и руки были выкрашены соком каких-то ягод. Это вызывало у Кэйдолан чувство, словно она перепачкалась в чем-то липком и теперь привлекает тучи мух. В этих насекомых Араккаран не испытывал недостатка.
– Тетушка!
Кэйд обернулась и с удивлением увидела рядом девушку – незнакомую, если не считать зеленых глаз, непривычных для…
– Инос!
Зеленые глаза блеснули.
– Боюсь, вы ошиблись. Я – госпожа Хатарк, жена Седьмого Охотника на Львов.
– Вот как? Ладно, как скажете, дорогая.
Девушка пробралась сквозь плотную толпу людей и верблюдов, с трудом находя дорогу, поскольку покрывало падало ей на лицо. По-видимому убедившись, что здесь их никто не услышит, она тихо произнесла: