Таинственный человек дождя
Шрифт:
— А если натереть кожу жиром? Помните историю с пересечением вплавь Ла-Манша?
— Жир быстро смывается с тела. Для сохранения тепла следовало бы впрыскивать жир под кожу… Толстый слой подкожного жира спасает от холодной воды китов, тюленей, морских львов… Дюма изобрел костюм из пористой резины, но он тоже спасает от охлаждения не дольше, чем пятнадцать — двадцать минут. Гораздо ближе к идеальному костюм, разработанный Марселем Ишаком, но он используется только военными подводными пловцами. Что касается наших скафандров, то мы можем надеть под них толстые свитеры, что позволит нам находиться в
— Вы становитесь шотландцем, профессор!
Фалькон улыбнулся, вытряхивая пепел из погасшей трубки.
— Тем не менее я родился в Корнуолле… Ладно, нам пора на боковую. Завтра будет трудный день. Нам придется внимательно осмотреть остров. Имейте в виду, что нужно будет обращать внимание на любой камень правильной формы, на царапины на плоской поверхности скалы. Все это должно привлекать ваше внимание подобно тому, как зеркало привлекает жаворонка.
Исследование равнинной части острова не отняло много времени. На почве, среди высохшей на солнце травы, торчали небольшие камни. Покрытые белыми пятнами птичьего помета, изъеденные ветрами и дождями, они не скрывали никаких тайн.
Молодые люди спустились на узкую полоску пляжа, у которого море раскачивало полосу белой пены. На бурых водорослях валялись куски дерева, следы каких-то прошлых катастроф.
Внимательный Квентин подобрал среди галек несколько кусков странного бурого вещества, размером с кулак.
— Посмотрите, доктор, что это?
Фалькон взял из рук Квентина бурые куски вещества, немного похожего на воск.
— Может быть, это куски торфа, выброшенные морем на берег? — предположил Квентин.
Фалькон покачал головой:
— Нет, это не торф; скорее, вещество похоже на комья сырой земли.
Он раскрошил пальцами один из комьев и показал Квентину небольшой предмет, похожий на птичий клюв.
— Это клюв кальмара, которыми питаются кашалоты. И я уверен, что это бурое вещество имеет животное происхождение. Знаешь, Квентин, оно стоит примерно восемь долларов за унцию.
— Не может быть! Эта штука больше всего походит на высохший коровий навоз!
— Это серая амбра, вещество, высоко ценящееся в парфюмерии как закрепитель запаха… Так или иначе, но мы можем не сомневаться, что никто не высаживался на остров в течение многих лет, за которые здесь накопилось около ста фунтов амбры. Не сомневаюсь, что ни один рыбак Киркуолла не упустил бы такую неожиданно свалившуюся на него удачу.
— Я постараюсь собрать амбру, она нам пригодится…
— Здесь ее много, это настоящее сокровище, Квентин.
— Но я искал здесь нечто совсем другое, — пробормотал юноша.
Тем не менее он долго обходил побережье, и вечером в лагере образовалась груда амбры весом не менее ста килограммов.
— Здесь амбры на 25 тысяч долларов! — оценил Фалькон результаты работы Квентина. — Мы наполним амброй пустые ящики и сложим их в одном из гротов… Представляю физиономию капитана, когда мы начнем грузить на судно ящики с веществом, похожим на коровий навоз…
— Вы не думаете, профессор, что в рукописи говорилось об этом сокровище? Если так, то я, признаюсь, буду сильно огорчен…
— Нет, Квентин, я не встретил в рукописи никаких упоминаний об амбре. Секрет, который
— Вы расстроены этой находкой?
— Вообще-то да, хотя мы заработали приличную сумму… Он пожал плечами.
***
Вечером, когда Квентин уже спал, Фалькон засиделся у погасшего костра. Закурив трубку с помощью уголька, он подошел к гленну.
Столкнув ногой камешек в воду, он подумал: «Всего три гектара поверхности водоема… Сущий пустяк, но для погрузившегося в воду ныряльщика возникнет гигантское пространство для исследования…»
Он вздрогнул, когда на него налетел порыв холодного ветра.
Глядя на мелкую рябь на воде, он еще долго думал о завтрашнем дне.
— Автор рукописи многое предвидел, — пробормотал он. — Если он знал, что спуск под воду недоступен из-за глубины, превышающей возможности обычного водолазного снаряжения, он обязательно указал бы способ… Наши скафандры, оборудование фирмы «Харлей» в Глазго, позволяют спуститься не более чем на тридцать метров… Следовательно, мы можем погружаться только там, где дно находится на доступной для нас глубине. Я начинаю сомневаться в успехе нашего предприятия. Похоже, что на островке никогда никто не жил… Конечно, находка амбры обогатила нас, но я с радостью отдал все деньги, если бы это позволило мне разгадать тайну рукописи…
***
Подвернув панталоны, Фалькон и Квентин загрузили в лодку буйки, бухты веревки, свинцовые грузила. Мелкая рябь на поверхности гленна рассеивала солнечные лучи на тысячи слепящих глаза отблесков.
Перед тем как сесть на весла, Фалькон сбросил свитер и рубашку, посоветовав Квентину последовать его примеру. Высоко поднявшееся солнце обжигало голые плечи.
Квентин спросил:
— Вы хотите, чтобы мы вернулись в город загоревшими?
— Дело не в этом. Наша лодчонка не очень устойчиво держится на воде. Если мы перевернемся, то нам лучше заранее избавиться от лишней одежды.
— Тогда нам нужно было надеть костюмы для купанья!
— У этих костюмов нет карманов. Между прочим, не оставляйте свой свитер на берегу — вечером станет гораздо прохладнее, и в это время года легко можно простудиться.
Отплыв от берега на пару десятков метров, они остановились. Фалькон привязал к веревке свинцовый груз и передал ее конец Квентину.
— Отпускайте веревку медленно; если она быстро заскользит в ваших руках, вы можете обжечь ладони.
Груз ушел под воду, веревка начала медленно разматываться. Квентин принялся считать узлы, завязанные на веревке через каждые десять метров. Когда он стравил метров пятьдесят, Фалькон забеспокоился:
— Мы не можем спуститься на такую глубину с нашим снаряжением… Квентин, вы уверены, что груз давно не оказался на дне? Проверьте натяжение троса!
Вместо ответа юноша встал, подняв над головой веревку, натянутую, словно струна. После этого веревка продолжала разматываться, пока груз не лег на дно на глубине в сто двадцать метров.
Фалькон помрачнел.
— Берега гленна уходят на глубину почти вертикально — это настоящий колодец. И это очень плохо для нас!
— Вот видите, доктор, я был прав, когда говорил, что нам стоило обзавестись автономными скафандрами!