Таинственный доктор
Шрифт:
Однако лишь только за окнами кареты забрезжил день, как реальная жизнь, подобно ревнивой жене, предъявила свои права на путешественника и завладела всеми его ощущениями. Дороги были запружены волонтерами, которые шли распевая «Марсельезу». Холмы ощетинились военными лагерями, справа и слева от дороги стояли в карауле национальные гвардейцы, а кое-где старый крестьянин с ружьем в руке стерег свою борозду.
— Куда идут твои сыновья, старик? — На бой с врагом.
— А если враг убьет их?
— Тогда мы встанем в строй вместо сыновей
Воистину, страну, имеющую таких защитников, покорить невозможно.
Враги видели, или, скорее, предчувствовали, что их ожидает великое множество штыков и пик, и именно поэтому действовали так нерешительно, вяло и неспешно.
Вдобавок командующий войсками неприятельской коалиции, столь грозный в своих манифестах, был в обыденной жизни весьма склонен к колебаниям. В юности, воюя под знаменами великого Фридриха, он выказывал блестящие полководческие таланты. Король и теперь был храбр, остроумен и опытен, но пристрастие к чувственным наслаждениям, не угасшее и в преклонные лета, лишило его способности принимать решения мгновенно. Орел сделался близорук.
Чем дальше от Парижа, тем теснее смыкались ряды волонтеров. Близ Сент-Мену Жак Мере наткнулся на бивак и, остановив карету, велел подозвать к себе командира отряда.
Командир, полковник Гальбо, вел в Верден 17-й артиллерийский полк, батальон волонтеров и четыре пушки.
Жак Мере представился полковнику. Тот объяснил, что имеет приказ Дюмурье принять временное командование Верденом и защищать эту крепость — одну из ключевых позиций на северо-востоке Франции — до последней капли крови.
Гальбо торопился, боясь опоздать.
Он поручил Жаку Мере известить Борепера о своем приближении и приказать, в случае если Верден уже окружен, выслать навстречу подкреплению отряд для прикрытия.
Жак понял, что не должен терять времени, и приказал кучеру гнать что есть мочи.
Лошади помчались во весь опор.
Когда окончательно рассвело, на горизонте показался Верден и до слуха Жака стали доноситься звуки канонады; в то же самое время он увидел, что холм Сен-Мишель покрылся войсками.
То были пруссаки, начинавшие окружать город.
К счастью, дорога, по которой ехал Жак, пока оставалась свободной.
Нужно было во что бы то ни стало опередить пруссаков.
— Пять луидоров, если мы успеем попасть в Верден! — крикнул Жак кучеру.
Лошади рвались вперед, карета пронеслась прямо перед авангардом прусских войск, от которого ее отделяло не больше трехсот шагов, и под градом пуль влетела в ворота крепости: они отворились нарочно для нее и тотчас вновь затворились.
— Где мне найти полковника Борепера? — спросил Жак Мере.
Однако получить ответ на этот вопрос в городе, охваченном ужасом перед наступающими пруссаками, оказалось не так-то легко: жители Вердена в панике разбегались по домам, спешили накрепко закрыть окна и двери и обращали очень мало внимания на приезжего.
Наконец
Жак Мере бросился туда и столкнулся с Борепером на лестнице.
Он узнал коменданта и представился ему.
Тот пригласил доктора к себе домой, и оба, не мешкая, сели в карету Жака.
В доме коменданта их с видимым нетерпением поджидал молодой офицер.
— Итак? — спросил он.
— Решено защищаться до последнего.
— Слава Богу! — воскликнул юноша, подняв к небу бесконечно кроткие голубые глаза. — Обещайте мне, комендант, что вы поставите меня на такой пост, где я смогу драться и умереть со славой.
— Не волнуйся, — отвечал Борепер. — О таких, как ты, не забывают.
— Тогда я подожду здесь, хорошо?
— Подожди.
Жак Мере и Борепер вошли в комнату, стены которой были сплошь увешаны планами Вердена.
— Кто этот юноша? — спросил Жак Мере. — Впрочем, — добавил он со смехом, — я едва не спросил у тебя, кто эта девица?
— Девица? Это один из самых отважных наших офицеров. Его зовут Марсо. Он командует батальоном департамента Эр-и-Луар. Ты сам увидишь, каков он в деле.
Жак Мере предъявил Бореперу свои полномочия и спросил, какими силами он намеревается защищать город.
— Клянусь честью, — отвечал Борепер, — мне следовало бы ответить, как отвечали спартанцы: «Нашими телами». У нас около трех тысяч человек, двенадцать мортир, из которых, впрочем, стреляют только десять; тридцать два орудия разного калибра, из них два сняты с лафетов; девяносто девять тысяч снарядов двадцать четвертого калибра и двадцать две тысячи пятьсот одиннадцать — других калибров. А также сто сорок три пехотных ружья, триста шестьдесят восемь драгунских ружей и семьдесят один пистолет — все это оружие можно будет раздать волонтерам, если они доберутся до города.
— Там, в ратуше, только что заседал совет обороны?
— Да. Мы постановили, что город переходит на осадное положение, приказали разобрать мостовые и под страхом смерти запретили горожанам собираться группами.
— Будут эти приказы выполнены?
— Выгляни в окно.
— В самом деле, мостовую уже разбирают. Превосходно. Теперь выслушай меня.
Жак Мере рассказал Бореперу о своей встрече с Гальбо, который по приказу Дюмурье движется к Вердену, чтобы оказать помощь его защитникам.
— Черт подери! — воскликнул Борепер. — Ничто не могло бы доставить мне большее удовольствие. Дюмурье снимает с меня ответственность и тем самым возвращает мне жизнь. Я поклялся, пока я комендант, не сдаваться врагу живым; но если я буду всего лишь помощником коменданта, я просто-напросто разделю судьбу остальных верденцев. Моя жена и дети должны поставить милейшему Гальбо свечку!
— Но ты ведь знаешь, что город взят в плотное кольцо.
— Да, поэтому нам придется сделать вылазку и помочь Гальбо и его людям войти. Марсо — большой мастер таких вылазок.