Таинственный двойник
Шрифт:
– Вели запрягать, – сказал епископ слуге громко, ибо у того было плохо со слухом.
Допив вино, он поднялся, хватаясь за поясницу. «Где-то продуло», – подумал он, направляясь в кабинет, усиленно массажируя спину. Закрыв на задвижку дверь, он отодвинул на стене картину и, нажав потайную кнопку, открыл дверцу тайника. Там лежало несколько кисетов с луидорами. Взяв тот, что был полегче, положил его на стол и стал собираться в дорогу. Зная, что на похороны он не успевает в любом случае, ехал не спеша.
В Тулузу епископ прибыл под вечер третьего
– Молю Господа, – заговорил епископ, крестясь, – чтобы он дал тебе силы перенести это горе.
– Да, отец мой, я потеряла такого друга, – она подняла концы фаты и приложила их к глазам, хоть они оставались сухими.
– Мы скорбим вместе с вами и просим Господа принять его душу, – ответствовал епископ, посматривая на пылающие поленца. – Так же, – философски заметил он, – сгорает и человеческая жизнь. Дерево дает тепло, а человеческая жизнь… – он замолчал.
– Это к чему, отец мой? – сухим голосом спросила она.
– Да… я так… просто. Ладно, я пойду к Констанции. Она у себя?
Графиня утвердительно кивнула головой.
– Выражаю тебе свое глубокое человеческое сочувствие в постигшем горе.
– А я – вам. Как-никак, он был твоим братом.
– Да… Да будет земля ему пухом, да простит Господь грехи его тяжкие.
– Сегодня безгрешен только сам Господь Бог, – произнесла графиня скрипучим голосом.
Епископ выразительно посмотрел на нее, но ничего не сказал, поднялся и, шаркая ногами, вышел из комнаты.
Констанция, ее падчерица, лежала у себя в кровати с мокрой тряпкой на голове. Глаза ее были заплаканы, и она часто вытирала слезы. Увидев вошедшего дядю, она еще сильнее заплакала и встала с кровати. Они обнялись и так стояли какое-то время.
– Не плачь, дочь моя. Горе слезами не смыть. Крепиться надо, дева.
– Да, дядя, все так неожиданно. Вернулся из Парижа в хорошем настроении. Король обещал ему помощь. И… – она зарыдала.
– Ну, ну! – дядя оглянулся на стол, там стояла кружка с водой, он взял ее и поднес к губам девушки, – глотни, легче будет.
– Дядя, ты помолись за упокой его души.
– Помолюсь, помолюсь, дитя мое, а ты вот так сядь, – он усадил ее на кровать. – Ты крепись, тебе нужны силы. Где братья, что-то я их не вижу?
– Так Раймунд же у вас. Как уехал два месяца назад по вашему письму, так его и нет. Он что, с вами не приехал?
– Подожди, дитя мое, да его же у меня не было! И писем я
– Как не было? – в свою очередь удивилась Констанция. – Вы же прислали письмо и просили его срочно приехать! Я письмо сама видела.
Епископ задумался, и выражение его лица резко сменилось. Оно сделалось озабоченным, на нем отразился непонятный испуг. Мысль лихорадочно заработала: «Что племянника не вызывал, это точно помню. Не было для этого никаких причин. Но и Констанция врать не будет. Так что же получается? И графиня мне ничего не сказала. Или убита горем? Господи, прости! Но… не похоже. Не похоже. Пока ничего не ясно. Вернее, ясно одно – дело нечистое. И опасное, какая-то игра. Но чья?»
– А где твой братец Ферри? Не плачь, вытри слезки… Так хорошо.
– Ферри… не знаю, дядя. Наверное, у шевалье Робина. Это его дружок.
– Констанция, проводи меня до моей комнаты.
Они шли по узкому коридору. На древних стенах висели такие же старинные канделябры, в которые через один были вставлены свечи. От этого здесь царил полумрак, он гнетуще действовал на настроение. Дядя и племянница шли молча, каждый думал свою думу. Констанция думала, что многие женщины ее возраста имели детей. Отец все не мог подобрать достойную пару. А самой что-то решить не хватало смелости. Она была недурна, и молодые люди на нее заглядывались. Как она завидовала Раймунду, который вопреки родительской воле выбрал себе невесту по любви!
У епископа же из головы не выходило странное исчезновение племянника. «Кому же это могло быть выгодно? – думал он и сам ответил: – Прежде всего графине. Выдав быстро Констанцу замуж, ее родной сын Ферри становится единственным наследником при условии, что не будет Раймунда-младшего. Но… мог сделать это и король. Загадочная смерть моего брата. Хоть племянница и сказала, что вернулся он в хорошем настроении и король обещал помощь, но трудно верить королям, когда они как хищники смотрят на твое богатство. Что-то прослышал Раймунд, вот это его и доконало. Тем более хорошо видно, как этот святоша постепенно прибирает земли в свой домен. Убрали Раймунда, уберут Ферри, а Констанцию отдадут замуж. И… графства Тулузского как не бывало. Что же делать? Попробовать найти Раймунда? Но где его искать? Он может быть убит, брошен в темницу. Что же делать?» Ответа он не находил.
Утром епископ резво поднялся и пошел в родовой склеп тулузских властелинов. Прочитав там молитву, он быстро вернулся, перекусил и, простившись с графиней и племянницей, отбыл в свой Кастр.
Не прошло и месяца, как другая страшная весть потрясла епископа. В водах Гаронны погиб Ферри. Якобы что-то напугало лошадь, и она с моста бросилась в реку.
– Чушь! – воскликнул епископ, читая эти строки.
Он нервно заходил по кабинету, не выпуская листка из рук. «Не протянется ли эта костлявая рука и к иной шее?» – билось у него в голове. Но почему-то близость смерти его не испугала.