Таинственный остров (иллюстр.)

Верн Жюль Габриэль

Быть может, Гедеон Спилет, в котором время от времени пробуждался журналист, в глубине души мечтал о попытке послать на всякий случай увлекательную статью о приключениях колонистов острова Линкольна. Какой успех для постоянного корреспондента «Нью-Йорк Геральд» и для того номера, где появится статья, если только она когда-нибудь дойдет до издателя газеты, Джона Беннета!

Итак, Гедеон Спилет написал краткую заметку, которую положили в мешочек из толстой прорезиненной парусины, сопроводив ее настоятельной просьбой ко всякому, кто найдет мешочек, доставить заметку в редакцию «Нью-Йорк Геральд». Мешочек привязали не к ноге

альбатроса, а на шею, так как эти птицы имеют обыкновение садиться на воду. Затем быстрому воздушному гонцу возвратили свободу, и колонисты не без волнения смотрели, как он постепенно исчезал в тумане.

— Куда-то он полетел! — сказал Пенкроф.

— К Новой Зеландии, — ответил Герберт.

— Счастливого пути! — вскричал моряк, который, со своей стороны, не ожидал больших результатов от этого способа переписки.

С наступлением зимы возобновились работы в Гранитном Дворце — починка одежды и различные поделки; между прочим, начали сшивать паруса корабля, выкроенные из неисчерпаемой оболочки аэростата.

В июле стояли сильные холода, но колонисты не жалели ни дров, ни угля. Сайрес Смит установил в большом зале второй камин, и около него обитатели дворца проводили долгие вечера. Они беседовали работая, часы отдыха заполняли чтением, и время проходило с пользой для всех.

Колонисты испытывали истинное наслаждение, когда, сидя в этом зале, ярко освещенном свечами и согретом каменным углем, подкрепленные вкусным обедом, попивая дымящийся бузинный кофе и пуская из трубок клубы благовонного дыма, они прислушивались к завыванию бури. Они могли бы быть вполне счастливы, если бы существовало полное счастье для людей, оторванных от своих ближних и лишенных всякой связи с ними. Они постоянно говорили о Большой земле, о друзьях, оставленных там. Сайрес Смит, который был в Североамериканском союзе большим политическим деятелем, рассказывал своим друзьям много интересного и делился с ними своими мнениями и прогнозами.

Однажды Гедеон Спилет задал ему такой вопрос:

— Но, в конце концов, дорогой Сайрес, промышленность и торговля, которым вы предсказываете постоянный прогресс, разве не существует опасности для них, что их развитие рано или поздно остановится?

— Остановится? Но почему?

— Из-за недостатка угля, который по справедливости следует считать самым ценным ископаемым.

— Действительно, это самый ценный минерал, — сказал инженер. — Можно подумать, что природа решила подтвердить это, создав из угля алмаз, который представляет собой не что иное, как чистый кристаллизованный углерод.

— Не хотите ли вы этим сказать, мистер Сайрес, — вмешался Пенкроф, — что мы когда-нибудь будем жечь в топках алмазы вместо угля?

— Нет, мой друг, — ответил инженер.

— Но все-таки, — продолжал Гедеон Спилет, — вы ведь не отрицаете, что наступит день, когда весь уголь будет сожжен?

— О, залежи каменного угля еще очень значительны, и сто тысяч рабочих, которые добывают из недр земли сто миллионов квинталов [39] угля в год, далеко не исчерпали его запаса.

39

Квинтал

равен центнеру.

— При возрастающем потреблении каменного угля, — ответил Гедеон Спилет, — нетрудно предвидеть, что эти сто тысяч рабочих превратятся в двести и добыча угля удвоится.

— Это верно, но вслед за европейскими запасами, которые вскоре можно будет использовать на большей глубине при помощи новых машин, залежи каменного угля в Америке и Австралии будут еще долго снабжать промышленность.

— На сколько же времени их хватит? — спросил журналист.

— По крайней мере, на двести пятьдесят или триста лет.

— Это успокоительно для нас, — сказал Пенкроф. — Но зато для наших внуков беспокойнее.

— Найдут что-нибудь другое, — сказал Герберт.

— Будем надеяться на это, — сказал журналист. — Ведь без угля остановятся машины, а без машин не будет ни пароходов, ни железных дорог, ни заводов, и прогресс человечества остановится.

— Но что же можно найти? — спросил Пенкроф — Вы это себе представляете, мистер Сайрес?

— Приблизительно да, мой друг.

— Что же будут сжигать вместо угля?

— Воду, — ответил Сайрес Смит.

— Воду!? — вскричал Пенкроф. — Водой будут топить котлы пароходов и паровозов!? Водой станут кипятить воду!?

— Да, но водой, разложенной на свои составные элементы, и разложенной, несомненно, при помощи электричества, которое к тому времени превратится в мощную и легко используемую силу. Ведь все великие открытия, по какому-то непонятному закону, совпадают и дополняют друг друга. Да, друзья мои, я думаю, что воду когда-нибудь будут употреблять как топливо, что водород и кислород, которые входят в ее состав, будут использованы вместе или поодиночке и явятся неисчерпаемым источником света и тепла, значительно более интенсивным, чем уголь. Придет день, когда котлы паровозов, пароходов и тендеры локомотивов будут вместо угля нагружены сжатыми газами, и они станут гореть в топках с огромной энергией. Итак, нам нечего опасаться. Пока на Земле живут люди, они будут обеспечены всем, и им не придется терпеть недостатка в свете, тепле и продуктах животного, растительного или минерального царства. Повторяю, я думаю, что, когда истощатся залежи каменного угля, человечество будет отапливаться и греться водой. Вода — уголь будущего.

— Хотел бы я посмотреть, как это будет, — сказал моряк.

— Ты для этого слишком рано встал с постели, Пенкроф, — сказал Наб; эти слова Наб произнес впервые за все время разговора.

Однако беседа закончилась не словами Наба, а лаем Топа, в котором снова послышались странные нотки, уже обратившие на себя внимание инженера. В это время Топ бегал вокруг отверстия колодца, находившегося в конце внутреннего коридора.

— Что это Топ так лает? — спросил Пенкроф.

— А Юп рычит, — добавил Герберт.

Действительно, обезьяна присоединилась к собаке, выказывая несомненные признаки волнения. И странно: животные казались скорее встревоженными, чем раздраженными.

— Нет сомнения, — сказал Гедеон Спилет, — что этот колодец непосредственно сообщается с морем и что какое-то морское животное время от времени приплывает сюда, чтобы отдохнуть.

— Это действительно так, — сказал Пенкроф, — и другого объяснения тут нет. Замолчи, Топ! — добавил Пенкроф, обращаясь к собаке. А ты, Юп, ступай в свою комнату.