Таинственный противник
Шрифт:
– На волоске, – пробормотал он. – Почему он не несет коньяк?
В тот же миг в спальню влетел Джулиус и протянул сэру Джеймсу наполовину заполненную рюмку. Таппенс приподняла голову миссис Вандемейер, и адвокат попытался влить коньяк между плотно стиснутых зубов. Наконец она открыла глаза. Таппенс взяла рюмку у сэра Джеймса и поднесла к ее губам.
– Выпейте!
Миссис Вандемейер послушно выпила. От коньяка ее бледные щеки чуть порозовели, и ей сразу, видимо, стало легче. Она попробовала приподняться, но тут же со стоном откинулась на подушку, прижимая руку
– Сердце! – прошептала она. – Мне нельзя разговаривать. – Она снова закрыла глаза.
Сэр Джеймс снова нащупал ее пульс и, через минуту отпустив ее руку, кивнул.
– Опасность миновала.
Чуть отойдя в сторонку, они стали вполголоса обсуждать случившееся. Все складывалось совсем не так, как они предполагали. О том, чтобы расспрашивать миссис Вандемейер, не могло быть и речи. Оставалось только ждать.
Таппенс сообщила, что миссис Вандемейер согласилась открыть, кто такой мистер Браун, а также разузнать, где находится Джейн Финн.
– Замечательно, мисс Таппенс! – восхищенно воскликнул Джулиус. – Просто здорово! Думаю, что завтра утром сто тысяч фунтов покажутся дамочке не менее привлекательными, чем сегодня. Значит, дело в шляпе. Но дар речи вернется к ней, разумеется, не раньше, чем она увидит наличные.
Его рассуждения были вполне логичны, и Таппенс немного успокоилась.
– Вы безусловно правы, – задумчиво сказал сэр Джеймс. – Признаюсь, мне очень досадно, что нас угораздило явиться именно в эту минуту. Но теперь ничего не поделаешь. Остается ждать утра.
Он взглянул на кровать. Миссис Вандемейер лежала неподвижно, веки у нее были плотно сомкнуты. Сэр Джеймс покачал головой.
– Ну что же, – с несколько натужной бодростью сказала Таппенс, – подождем до утра. Но, по-моему, уходить отсюда нам нельзя.
– Почему бы не поручить ее охрану вашему смышленому помощнику?
– Альберту? А если она придет в себя и сбежит? Альберту с ней не справиться.
– Ну, вряд ли она навострит лыжи, когда запахло долларами.
– Все возможно. Она, похоже, жутко боится «мистера Брауна».
– Что? Трясется перед ним?
– Ну да. Все время посматривала через плечо и говорила, что даже у стен есть уши.
– Может, она имела в виду диктофон, – заметил Джулиус с интересом.
– Мисс Таппенс права, – негромко сказал сэр Джеймс. – Мы не должны уходить из квартиры… Хотя бы ради миссис Вандемейер.
Джулиус с недоумением уставился на него.
– По-вашему, он доберется до нее? Ночью? Так ведь он же ничего не знает!
– Вы сами только что упомянули про диктофон, – сухо заметил сэр Джеймс. – Мы имеем дело с весьма опасным противником. Я очень надеюсь, что он попадет к нам в руки, если только мы примем необходимые меры предосторожности. Однако, повторяю, требуется крайняя предусмотрительность. Это важная свидетельница, и ее необходимо охранять. Мне кажется, мисс Таппенс следует прилечь, а мы с вами, мистер Херсхейммер, будем дежурить всю ночь.
Таппенс хотела было запротестовать, но, случайно взглянув на кровать, увидела, что глаза миссис Вандемейер чуть приоткрылись. В них было столько страха и злобы, что
Таппенс даже подумала, что и обморок, и сердечный припадок были просто искусно разыграны, но, вспомнив, как сильно она побледнела, оставила эту мысль. А лицо миссис Вандемейер тут же, словно по волшебству, сделалось снова совершенно неподвижным. Таппенс даже подумала, будто это ей почудилось. Тем не менее она поняла, что следует быть начеку.
– Согласен, – сказал Джулиус. – Только, по-моему, из этой комнаты нам все-таки лучше уйти.
Его предложение было принято, и сэр Джеймс еще раз пощупал у больной пульс.
– Почти нормальный, – вполголоса сказал он Таппенс. – Утром она проснется вполне здоровой.
Таппенс задержалась у кровати: слишком уж сильное впечатление произвел на нее тот панический взгляд. Веки миссис Вандемейер снова приоткрылись. Казалось, она пытается заговорить. Таппенс нагнулась к ее лицу.
– Не… уходите… – У миссис Вандемейер не хватило сил продолжать. Она пробормотала что-то еще вроде «спать», потом сделала новую попытку заговорить.
Таппенс наклонилась еще ниже.
– Мистер… Браун… – Это был почти выдох, голос оборвался, но полузакрытые глаза, казалось, силились выразить то, что она не могла сказать словами.
Подчиняясь внезапному порыву, Таппенс быстро произнесла:
– Я не уйду, я буду здесь всю ночь.
В глазах женщины мелькнул проблеск облегчения, и веки снова сомкнулись. По-видимому, миссис Вандемейер заснула. Но слова ее пробудили в девушке новую тревогу. Что означали эти два еле слышных слова – «мистер Браун»? Таппенс с невольным страхом оглянулась. В глаза ей бросился большой гардероб – в нем вполне мог спрятаться даже рослый мужчина… Стыдясь самой себя, она распахнула дверцы и заглянула внутрь. Естественно – никого! Она наклонилась и посмотрела под кроватью. Больше в спальне спрятаться было негде.
Таппенс привычно передернула плечами. Глупо поддаваться страхам – все это нервы! Осторожным шагом она вышла из спальни. Джулиус и сэр Джеймс вполголоса переговаривались. Сэр Джеймс обернулся к ней.
– Будьте добры, мисс Таппенс, заприте дверь снаружи и выньте ключ. Мы должны быть уверены, что в эту комнату никто не сможет войти.
Его серьезный тон произвел на них с Джулиусом большое впечатление, и Таппенс почти перестала стыдиться, что «дала волю нервам».
– Послушайте! – неожиданно воскликнул Джулиус. – А помощник Таппенс совсем там небось извелся! Я, пожалуй, спущусь и успокою его юную душу. Ловкий малый, мисс Таппенс.
– Да, кстати, совсем забыла! Как же вы вошли?! – вдруг воскликнула Таппенс.
– Ну, Альберт мне дозвонился. Я смотался за сэром Джеймсом, и мы поехали прямиком сюда. Мальчишка уже высматривал нас и очень беспокоился, как вы там. Пытался подслушивать у дверей квартиры, но ничего не услышал. Он нам и посоветовал подняться в лифте для угля – чтобы не звонить в дверь. Мы высадились в кухонном чулане и пошли к вам. Альберт там внизу, наверное, с ума сходит от нетерпения.
Последние слова Джулиус произнес уже за дверью.