Таинственный след
Шрифт:
Потом все затихло, и солдат опять увидел немцев. Они ползли к нему. Мы видим как солдат ощупывает себя, ищет, должно быть, патроны. Но патроны у него уже кончились. Солдат сжал автомат и приготовился к последней схватке. Вдруг он слышит какой-то говор.
— Солдат, чего ты лежишь? Вставай.
Солдат вскакивает и попадает к нам в объятия. Он сразу же сообразил, в чем дело, кинулся обнимать Спижевого, Васю, меня.
— Наши! Партизаны! Я думал, что один здесь оказался. Спасибо вам! — солдат пожал нам руки и сказал: — А теперь до свидания. Мне своих разыскивать надо.
Солдат ушел,
— Товарищи! — обратился командир к солдатам. — Пока враг не опомнился, нам надо срочно перейти Днепр. Кто желает первым перейти на тот берег? Есть добровольцы?
— Есть! — громко крикнул солдат и вышел из строя. — Рядовой Петухов.
— Смотрите, ведь это наш знакомый! — шепнул я Кали. — Тот, которого мы выручили.
А из строя один за другим выходили солдаты.
— Рядовой Сысолятин!
— Рядовой Иванов!
— Рядовой Максимов!
...Ночью началась переправа. К бойцам присоединились партизаны отряда Утегенова. Лодки и плоты быстро скользнули по воде. Казалось, переправа пройдет благополучно. Но уже на середине реки нас обстреляли. Полетели в небо ракеты, застрочили пулеметы. А потом в воде начали рваться снаряды. Вода кипела. Но и в этом аду люди оставались живы и упорно продвигались вперед. На правом берегу завязался короткий и ожесточенный бой.
Небольшой плацдарм, захваченный гвардейцами, получил впоследствии название Букринского и стал историческим. Отсюда наши войска повели наступление на Киев. Храбро дрались и гвардейцы и партизаны.
— Вот этот Днепр, наша священная река, — заметно волнуясь, говорил Алексей Васильевич. — Здесь погиб гвардеец Николай Петухов, здесь был тяжело контужен наш Вася. Многие легли на этом берегу. Если бы старый Днепр мог говорить, он рассказал бы нам много славных и героических историй.
Вот о чем довелось услышать мне от старого партизана Алексея Васильевича Крячека. Тот, кто был на войне, прочтет эти строки и о многом задумается. Он вспомнит и себя в солдатской шинели, и своих боевых друзей, вспомнит бои и священные солдатские могилы. Тогдашним солдатам и партизанам было не больше двадцати-тридцати лет. А сейчас они поседели, на лицах появились глубокие морщины. Но никто из них не жалеет о прошлом, а, наоборот, гордится им. Ведь им выпало счастье сражаться за свою Родину, за счастье будущих поколений, за нашу сегодняшнюю прекрасную жизнь. Они спасли мир от фашистской чумы.
Эти простые и скромные люди сейчас трудятся. Бывший командир отряда Константин Спижевой — директор средней школы, а его брат Григорий — художник. Шпиталь руководит колхозом. Гром заведует мельницей. Бывший партизан Яковец учительствует в переяславской школе рабочей молодежи. А у партизана Василия Горбенко,
1963 г.
Алма-Ата — Киев — Алма-Ата.
ТАИНСТВЕННЫЙ СЛЕД
Во время ночного артиллерийского обстрела наших позиций погиб командир группы разведчиков Сулейменов. При нем находилась секретная военная карта со схемами огневого действия соединений, готовившихся к прорыву обороны противника. В планшетке Сулейменова этой карты не оказалось. Командование немедленно сообщило о происшествии штабу фронта. Отдел контрразведки срочно направил своего сотрудника майора Родионова с приказом разобраться в случившемся.
— Гибель Сулейменова, — сказал полковник Ильин, напутствуя Родионова, — тяжелая утрата. Последствия этого могут быть самыми неожиданными. Не исключена возможность, что карта попала в руки вражеских лазутчиков. Надо принять все меры. Нельзя допустить, чтобы этой картой воспользовался враг. Командующий фронтом приказал мне держать его в курсе расследования. Поезжайте и немедленно сообщайте о ходе дел.
Полковник не стал вдаваться в детали предстоящей операции. Он справедливо считал, что нужное решение можно принять только на месте. Направляя кого-нибудь из своих подчиненных на задание, Ильин полагался на их опыт, инициативу, умение самостоятельно разобраться в порученном деле. Эту особенность своего руководителя хорошо знал Родионов и поэтому не стал требовать от него каких-либо инструкций и наставлений. Он откозырял полковнику и отправился к месту назначения.
Дорога предстояла дальняя, и дело ждало Родионова довольно сложное. Майор поторапливал шофера, а сам мучительно раздумывал о случившемся. Как мог погибнуть Сулейменов? Кто находился рядом с ним в момент обстрела? Неужели в охрану штаба проникли шпионы? Сулейменов был достаточно опытным разведчиком, спокойным, рассудительным и осторожным. Штаб располагался далеко от передовой линии, был хорошо замаскирован. Обстреливать его могли только из дальнобойных орудий. Странно, что обстрел совпал по времени с приездом Сулейменова в штаб. Немцы не охотники до ночной стрельбы, и это не был обычный беспокоящий методичный огонь. Артиллерийский налет, очевидно, не являлся случайностью.
— Где же теперь карта? — спрашивал себя майор. — Неужели она в руках у врага?
Этот вопрос неотступно стоял перед ним все время, пока он опрашивал свидетелей ночного налета. Однако нужного ответа не находилось. Опросив всех, кто мог пролить свет на происшествие, майор вторично вызвал к себе начальника охраны штаба лейтенанта Маляра. Бравый, с настоящей военной выправкой лейтенант выглядел на этот раз растерянным и убитым. Во время обстрела погиб его родной брат сержант Маляр. В его гибели тоже было много неясностей. Он бросил свой пост и оказался далеко от штабной землянки.