Таинственный труп
Шрифт:
— Вы только посмотрите на этого грубияна, что докучает несчастному народу! Не прикидывайся льстецом, лучше давай иди отсюда.
— Интересно, она долго будет водить нас за нос? — пробурчал Николя.
— Осторожно! — предупредил Бурдо, которому надоели хождения привратницы вокруг да около. — Самая скользкая почва — это ложь. Если ты и дальше будешь изощряться во лжи, ты в этом раскаешься.
— Я всего лишь хотела сказать, — неожиданно ласково проговорила она, — что вы явились слишком поздно. Ваши дружки уже побывали здесь и арестовали Лавале.
— Как арестовали?
— А так. Приехали в карете и забрали.
И
— Хватит, — проговорил Николя, — помолчи немного. Получается, когда Лавале был один, явились неизвестные и его арестовали. Как думаете, они были из полиции?
— Я ничего не думаю, я говорю то, что видела. А что я видела, так это ничего хорошего: волки кушают друг друга… Однако, красавчик, отвечая на ваш вопрос, скажу, что, когда он прошел предо мной, весь опутанный веревками, он был один.
— То есть он был не один, когда к нему пришли?
— Наверняка со своей подружкой, она расточала ему свои непристойные ласки.
— Ну и?..
— Она, похоже, сумела отвести им глаза и ускользнула под шумок.
— У тебя есть ключи от его квартиры? — спросил Бурдо.
— А, ключи! Они вам не нужны, а если понадобятся, то ищите дылду в синем плаще, чьи помощнички взломали дверь. В щепки разнесли, словно топором орудовали. Я этому пачкуну издержки предъявлю, ежели его отпустят, и заставлю все привести в порядок!
Она продолжала возмущаться; тогда инспектор взял у нее из рук фонарь, и, провожаемые проклятиями и руганью, сыщики направились к флигелю. Войдя в разбитую дверь, они увидели печальное зрелище: настоящий разгром, словно тут побывали вражеские орды. Под ногами валялись осколки фарфора и стекла, обрывки бумаги. Очевидно, Лавале оказал достойное сопротивление, и произведенной борьбой беспорядок дополнил царивший в квартирке художника вечный хаос.
— Такого я нет ожидал, — признался Николя.
— Разумеется! Мы опоздали. Все перерыто, они обыскали квартиру и, без сомнения, нашли все, что хотели.
Комиссар не ответил. Всем своим видом напоминая взявшую след гончую, он внимательно осматривал камин и усиленно принюхивался к тоненькой струйке дыма, витавшей над догоравшими углями. Подошел Бурдо.
— Какой странный запах… Ох, как же я не догадался! — хлопнул он себя по лбу. — Они нашли эскизы и сожгли их!
— Совершенно верно! А вот и пепел.
Несмотря на высокие сапоги, препятствовавшие ему присесть на корточки, Николя попытался выдернуть из камина кусок пергамента со следами пастели, которого не коснулось пламя.
— Художник исчез, картины уничтожены, оригинал украден. Что нам остается?
— Мне кажется, пора срочно выяснить, чей сатанинский ум руководит нашими противниками. Он предупреждает все наши действия и уничтожает все, что мы ищем! О какой шлюхе шла речь?
— Уверен, о Киске, девице скорее миловидной, нежели шустрой; когда я приходил к художнику, она была здесь. У нее добрые глаза, но штучка она тонкая и вполне могла упорхнуть. Sbignare.
Бурдо заинтересованно поднял голову:
— С каких пор ты говоришь на таком языке?
— Это итальянский. Друг мой, я читал Тассо в оригинале. Один из иезуитов, преподававший в коллеже в Ванне, прежде служил в Риме; он и обучил меня
— Если она сбежала, надо бы ее найти. Разумеется, девиц для утех в Париже много, но тех, кто позирует, значительно меньше. Ее должны знать. Нам снова понадобится Полетта, она наверняка еще чего-нибудь знает об этой Киске.
Николя подумал об Антуанетте. Интересно, во время ее короткого пребывания в столице у нее нашлось время посетить старую приятельницу? Он чувствовал, что ему не только интересно, но и очень важно это знать.
— Думаю, — промолвил Бурдо, — что умелый художник способен нарисовать портрет по памяти, даже без эскизов, вот почему похитили Лавале. За нами следят, узнают, что он был у нас, выслеживают его, а потом приходят, все ломают и сжигают, а художника похищают и помещают в тайную камеру. Мне кажется, он вне опасности, иначе бы его убили прямо здесь.
— Слова «тайная камера» не принадлежат к лексикону преступников, так что, дорогой Пьер, видимо, твои подозрения, как и подозрения привратницы, падают отнюдь не на обычных преступников.
— Я сказал «тайная камера», подразумевая, что кто-то хочет заставить художника сохранить тайну…
— А поручить охранять тайну означает пробудить нескромность… Что ж, будем уповать на нескромность противника. А пока утро вечера мудренее; здесь нам больше делать нечего.
Пройдя двор, они миновали привратницкую; мегера не появилась, но, когда они садились в фиакр, они услышали, как яростно хлопнула дверь, разбудив приглушенное снегом эхо. Никола завез домой Бурдо и отправился на улицу Монмартр. Как он ни приглядывался, слежки он не заметил. Не удивительно: они уже предупредили все его шаги. После нападения возле Нового моста и кражи портрета, уничтожения эскизов и похищения Лавале, демарши его и Бурдо предсказуемы, а потому нет оснований продолжать следить за ними. Слуга короля и следователь по особо важным делам, он не готов был поверить, что столкнулся с силой, способной взять его в ежовые рукавицы, ибо эта сила… Он попытался урезонить воображение и изгнать из растревоженного ума дурные мысли, постоянно возвращавшиеся и осаждавшие его. Странное молчание Сартина, неведение Ленуара о событиях в Фор-Левеке, слишком быстрый отъезд коменданта королевской тюрьмы, субъект с военной выправкой, появлявшийся слишком часто, равно как и множество странных фактов, окружавших это дело, — все говорило о том, что он приблизился к одной из грозных и тщательно скрываемых государственных тайн. Но его отстранили от этой тайны, более того, его принесли ей в жертву, и это жертвоприношение является оскорблением для его верности, его гордости, ибо он, как честный и преданный слуга короля, много лет являлся хранителем тайн власти.
С этой неприятной мыслью он вернулся в особняк Ноблекура. На кухне в ожидании хозяина вполглаза дремала Мушетта. При виде Николя она зевнула, потянулась, метнулась в угол и, вытащив дохлую мышь, положила ее к ногам хозяина. Поблагодарив кошечку, он почесал ее за ухом, а потом выбросил мышиную тушку наружу. Нельзя было допустить, чтобы ее нашла Марион, не терпевшая даже вида этих грызунов. Добравшись до кровати, он истребил в зародыше поползновение предаться размышлениям, лег и заснул. Когда прибежавшая Мушетта забралась на кровать и легонько толкнула хозяина лапкой, она убедилась, что тот крепко спит.