Таинственный жених

Картленд Барбара

– Не надо! – воскликнула она, но служанка сказала, что так велел достопочтенный суверен.

– Это почти кощунство, – пробормотала Веста. Но, поскольку так велел граф, ей ничего не оставалось, как позволить служанке обрезать робу.

– У меня же нет туфель, – вспомнила вдруг Веста, подумав о том, что неприлично спускаться к обеду босой.

Но в этот момент в комнату вошла мать девочки. Она улыбнулась, глядя на одетую в белые одежды Весту.

– Я принесла вам пару сандалий, благородная госпожа. Они не очень

большие – я покупала их для своей младшей дочери, которой всего десять. Но маленькой ножке благородной госпожи они будут впору. Сандалии совсем новые – их еще не носили.

– Вы так добры! – воскликнула Веста. – Я с удовольствием их надену!

Это были простые сандалии из грубой кожи с ремешками вокруг щиколотки и на пальцах. Такие сандалии носили крестьяне Средиземноморья со времен Древней Греции.

Но эти сандалии были сделаны для ребенка, и Веста чувствовала себя в них очень удобно.

– Я должна что-то сделать со своими волосами, – забеспокоилась Веста, снова поворачиваясь к зеркалу над туалетным столиком.

– Они еще не высохли, благородная госпожа, – сказала младшая служанка.

Волосы действительно были немного влажными. Веста повязала их голубой лентой, став похожей на школьницу.

Подвернув длинные рукава робы. Веста не без некоторого стеснения спустилась вниз.

Теперь, когда у нее было время рассмотреть как следует обеденный зал, она увидела, что по его стенам развешаны оленьи рога разных размеров.

Над камином висела голова большого медведя, гостиную тоже украшали оленьи рога.

Одного взгляда было достаточно, чтобы понять – эта комната принадлежит мужчине. Здесь были огромный камин и кожаный диван, но Весту интересовал сейчас только граф, стоявший рядом с камином.

Он тоже переоделся, и Веста вдруг поняла, что впервые видит его облаченным в элегантный костюм, подобающий джентльмену.

Белый шейный платок был повязан так же безукоризненно, как у лондонских денди. Вечерний сюртук из синего бархата и облегающие бледно-желтые панталоны тоже были скроены по последней моде.

Граф выглядел совсем другим, так что Веста даже немного смутилась из-за своего необычного вида.

Граф быстро пересек комнату, взял руки Весты и по очереди поднес их к губам.

– Итак, вы чувствуете себя лучше? – спросил он.

– Я… немного смущена, – ответила Веста. – Было так мило с вашей стороны прислать мне эту одежду, но…

– Вы выглядите потрясающе! – перебил граф. – Ведь вы именно это хотели от меня услышать? Никогда не видел вас с распущенными волосами. Они так великолепны!

– Вы смущаете меня еще больше, – запротестовала Веста. – Я так благодарна вам, что вы прислали мне эту чудесную робу, и мне очень жаль, что из-за меня ее пришлось испортить, подрезав подол.

– К сожалению, в охотничьих домиках редко гостят женщины. Но даже если бы я привез сюда парижского

кутюрье, он вряд ли изобрел бы наряд, который был бы вам более к лицу.

Граф отошел к столику, стоявшему в углу комнаты, и налил Весте бокал вина.

– Это гораздо вкуснее того, что мы пили вчера вечером.

Веста пригубила золотистое вино и согласилась с ним. Граф смотрел на девушку, и выражение его глаз отчасти пугало Весту и одновременно приводило ее в восторг. Нервно поежившись, она еще раз оглядела комнату.

– Здесь так… уютно, – сказала она. – И все же это – пристанище холостяка.

– А вам есть, с чем сравнивать? – с улыбкой спросил граф.

– Просто, по моим представлениям, именно так отделал бы комнату мужчина, чтобы она соответствовала его вкусам.

– Да, это так, – сказал граф. – Я останавливался здесь много раз, но никогда рядом не было женщины, чтобы отвлечь меня от мыслей об охоте.

– А теперь здесь я, – сказала Веста. – Вы будете чувствовать в воздухе мое… отвлекающее влияние, когда приедете сюда снова?

– А вы уверены, что не приедете вместе со мной? – вопросом на вопрос ответил граф.

Веста отвела взгляд и посмотрела на огонь в камине. Ни один из них ни на секунду не мог забыть об ответственном решении, которое предстояло принять Весте.

Оно довлело над ними, словно дамоклов меч, заставляя Весту испытывать беспокойство и неуверенность, хотя в то же время она была вне себя от счастья из-за возможности побыть с графом наедине, снова поговорить с ним.

– Расскажите мне, – попросила она, – почему слуги называют вас «достопочтенный суверен». Я никогда раньше не слышала такого звания.

– Это по-венгерски. Означает высшую знатность рода. Жозеф, так зовут нашего слугу, и его жена рассказали мне, что раньше работали у одного знатного дворянина, который приехал в Катонию из Венгрии, как и многие дворяне этой страны.

– Я всегда мечтала познакомиться с венграми, – заявила Веста. – Я столько о них слышала!

– Что же именно вы слышали? – полюбопытствовал граф.

– Что они очень хорошие наездники, – ответила Веста, вспоминая рассказы помощника премьер-министра.

– А вам не говорили, что они замечательные любовники? – спросил граф.

Щеки девушки залились краской.

– Есть одна венгерская песня, – как ни в чем не бывало продолжал граф, – в которой поется, что наши мужчины страстны, галантны, мужественны, но они умеют быть нежными и внимательными с теми, кого любят.

Он говорил это таким тоном, что Веста сразу поняла: в жилах графа тоже течет венгерская кровь.

«И все, о чем поется в песне, можно отнести к нему», – подумала девушка.

Он был страстным и необузданным, но в то же время умел проявить нежность и мягкость, как, например, сегодня, когда завязал ленточки ее шляпы и посадил Весту на лошадь.