Таинство любви
Шрифт:
— О монахинях мужчины в самом деле ничего не знают, — согласился герцог, — но знают довольно много про обычных женщин, с которыми и я, и другие любят проводить массу времени.
— Почему ты это любишь? — поинтересовалась Анна.
— Потому что нахожу женщин очень привлекательными, потому что мне нравится смотреть на них, восхищаться ими и…
Герцог помедлил.
Потом, словно ныряя в воду с головой, закончил:
— …и порой заниматься с ними любовью.
— Даже когда ты не был женат?
Герцог
— Выходит, женщины, с которыми ты занимался любовью, были твоими любовницами? — продолжала допытываться Анна.
— Не всегда, — ответил герцог. — Как я уже говорил, сейчас еще слишком рано говорить на такую сложную тему.
Он подумал о том, что будет очень сложно объяснить на словах тонкие отличия между куртизанкой, или, как сказано в Библии, «продажной падшей женщиной», и «приличной» леди, с которой у кого-то мог случиться роман.
Впрочем, отвечать на вопрос Анны герцогу не пришлось — едва он успел застегнуть на запястье жены браслет и надеть ей на палец кольцо, как в комнату вошел дворецкий и объявил, что обед подан.
После того как они отобедали в столовой за украшенным цветами столом, при свечах, герцог не стал задерживаться, чтобы выпить традиционный бокал портвейна, а сразу же перешел вместе с Анной в салон.
— Поскольку вечер только начинается, — сказал он, — я полагаю, мы успеем съездить куда-нибудь развлечься. Развлечений в Париже много, но для начала мы могли бы посетить театр.
— Мы действительно можем поехать в театр? — удивленно раскрыла глаза Анна.
— Ничто не помешает нам сделать это, если только ты не скажешь, что тебе не хочется сегодня смотреть пьесу или слушать оперу.
— Мне хочется и то, и другое!
— Тогда твое желание непременно исполнится. А вечером я поведу тебя в ресторан, где мы поужинаем и потанцуем.
— Разве ты не знаешь? Я не умею танцевать, — грустно сказала Анна.
— Не беда, возьмем тебе учителя танцев, — ответил герцог. — А тем временем я сам покажу тебе несколько движений.
— Это будет очень увлекательно, но интересно, что по этому поводу сказала бы матушка настоятельница.
— Ты больше не в монастыре, Анна, и единственный человек, который теперь целиком и полностью за тебя отвечает — это твой муж.
— Я чувствую себя жутко неловко оттого, что несведуща во многих вещах, которые ты делаешь, и предметах, о которых говоришь.
— Тебе не следует смущаться, — ответил герцог. — Я обещал учить тебя, и, должен признаться, это для меня тоже очень интересно, особенно потому, что на многие вещи ты реагируешь совершенно не так, как я ожидал.
— А что ты ожидал? — спросила его Анна.
Герцог некоторое время обдумывал ее вопрос, потом ответил:
— Я ожидал увидеть испуганную юную женщину, которая будет жеманиться и осуждать большинство вещей, которые я ей предлагаю.
— Я не желаю
— Что сейчас тебя забавляет? — поинтересовался герцог.
— Наверно, это прозвучит наивно, но я думала о том, как забавно выглядят слуги в своих замысловатых ливреях и еда на серебряных тарелках, которые должны стоить целое состояние. Мне кажется странным то, что у тебя так много домов, хотя до сегодняшнего дня не было даже жены, а что уж говорить про детей!
— Ну, в недалеком будущем это можно будет исправить, — негромко заметил герцог.
— Ты хочешь сказать, что у нас могут быть дети? — спросила Анна.
— Искренне надеюсь, что да.
— Мне тоже хотелось бы иметь детей, но откуда мы их возьмем? В монастыре мне всегда говорили, что все мы дети Божьи, но никто никогда не объяснял, как мы попадаем в этот мир, имея самых обыкновенных родителей.
— На эту тему у нас еще будет время потолковать, а пока давай отложим ее, — попросил герцог. — Карета уже ждет нас, поедем любоваться огнями ночного Парижа.
Анна улыбнулась, глаза ее восторженно блеснули.
Слуга подал Анне подобранный в тон ее платью палантин на меху, герцог позволил накинуть себе на плечи плащ с красной подкладкой, взял у слуги свою шляпу-цилиндр, перчатки и трость с набалдашником из слоновой кости.
Когда герцог вслед за женой забрался в карету. Анна спросила его:
— Зачем ты берешь палку? Мы же не собираемся идти пешком.
— Так принято — носить с собой трость по вечерам, — ответил он.
— Точно так же, как женщинам положено носить веер?
— Совершенно верно!
— Думаю, это еще одна очень забавная вещь.
— Никогда об этом не размышлял, — признался герцог, — живешь с мыслью, что так принято, и не думаешь, что это, в общем-то, всего лишь дань традициям. Перчатки тоже считается необходимым иметь при себе, хотя мы редко надеваем их на руки.
— А я свои надела. Это правильно?
— Разумеется, — ответил он. — Леди всегда должны носить на руках перчатки, если только не находятся дома.
— Всегда?
— Да, леди с голыми руками будет выглядеть очень странно.
— Но грудь у нее при этом должна быть открыта?
— Конечно, многое может показаться нелепым, но не я же придумал моду, которая начала развиваться с того самого момента, когда Ева прикрепила к себе фиговый листок!
Анна от души рассмеялась.
— Ты в самом деле думаешь, что мода зародилась еще в райском саду? Когда наши священники рассказывали про то, как Адама и Еву изгнали из рая, они старались как можно короче передать ту часть истории, в которой первые люди ощутили свою наготу. Гораздо подробнее нам говорили о том, как они оказались в дикой местности за пределами Эдема.