Таинство любви
Шрифт:
«Будь он постарше, — размышляла графиня, — я могла бы сказать о нем «седина в бороду, бес в ребро», но он еще слишком молод. Правда, если не сравнивать его по возрасту с девочкой, на которой он собрался жениться».
И все же графиня старалась убедить себя, что это все ерунда, лишь бы он был счастлив.
Она всегда любила его больше всех остальных своих внуков. Озорство, которым он отличался, наверное, еще с колыбели, забавляло ее и даже вдохновляло — выросшей в период Регентства графине нынешняя, Викторианская
Когда герцога критиковали, она всегда думала о том, что во времена Георга IV он наверняка чувствовал бы себя как рыба в воде, и потому легко прощала ему и озорство, и склонность к авантюрным выходкам. Наверное, герцог, как и она сама, находил нынешнюю эпоху не просто чопорной, но и ханжеской.
Ее другой внук как-то сказал, что возмущен образом жизни своего кузена и его бесчисленными романами, но графиня не поддержала родственника, лишь окинула его с головы до ног пристальным взглядом и презрительно ответила:
— Ты просто завидуешь! Если бы у тебя были внешность и характер кузена, ты вел бы себя точно так же. Но у тебя просто кишка тонка. Так что закрой рот и знай свое место.
Поскольку герцогу хотелось очень о многом поведать своей бабушке, он проговорил с ней несколько часов. Затем графиня направилась в свою комнату, а герцог помчался к себе, чтобы спешно переодеться.
Сегодня его ждали к обеду в особняке Мальборо. Уже спускаясь по лестнице к выходу, герцог вспомнил о незаконченном письме к Клеодель.
Оно осталось в библиотеке с букетом ландышей, который он собирался отослать вместе с письмом.
Герцог забежал в библиотеку, быстро дописал несколько строк и положил письмо в конверт.
Затем схватил благоухающий букет, и тут ему в голову пришла озорная мысль. Герцог улыбнулся и покачал головой, удивляясь тому, как это он не додумался до этого раньше.
Держа в руках букет ландышей, герцог сел в карету и отправился к особняку Мальборо, думая о Клеодель, которую не видел со вчерашнего дня.
Вчера они ненадолго встретились в парке, затем вместе были на балу, но в обоих случаях ему так и не представилась возможность поцеловать ее.
Герцог тосковал по Клеодель, причем так сильно, что это поражало его самого.
Он перецеловал за свою жизнь немало женщин и прекрасно знал, что все поцелуи в принципе похожи друг на друга, но Клеодель… о, это был совсем, совсем иной случай.
Она никогда не позволяла ему поцеловать себя по-настоящему — наверное, потому, что была еще слишком юной, непорочной и неопытной. Потому, что она еще не пробудилась для любви, слегка побаивалась ее, и этот трепетный страх был барьером, разделявшим их.
Ах, герцогу не терпелось сломать этот барьер! Он постоянно думал о том, каким восхитительным будет тот миг, когда он сумеет пробудить в Клеодель
— Я хочу ее! Господи, как же я хочу ее! — бормотал он себе под нос, пока карета везла его к особняку Мальборо.
Выйдя из кареты, он сказал кучеру:
— Я оставил в карете цветы и письмо, не трогай их. И вернись за мной в три часа, понятно?
— Будет сделано, ваша светлость.
В особняке герцог встретил принца Уэльского, нескольких своих друзей и цветник из хорошеньких женщин, за многими из которых в прошлом ухаживал — впрочем, быстро теряя к ним интерес.
Как всегда, прием в особняке Мальборо был великолепен, гости блистали не только своими бриллиантами, но и остроумием.
За столом герцог оказался рядом с одной из своих бывших любовниц, и она тут же задала ему вопрос:
— Это правда, Ворон, что ты решил перемениться и из черного стал беленьким, как ангел?
— Ты очень удивишься, если я отвечу «да»? — ответил герцог.
— Я слышала, что леопарды никогда не меняют свою окраску.
— Я Ворон, а не леопард, — улыбнулся герцог. — Ты что-то напутала.
— Фи, Ворон! Представляешь, каким ты станешь скучным для всех нас, если вместо прежних безумств начнешь распевать псалмы, подбирать бездомных собак и заботиться о беспризорных детях?
Герцог улыбнулся, а затем ответил:
— Между прочим, раньше меня упрекали именно за то, что я о них не забочусь.
— Ничего удивительного, — заметила Кити. — И это было вполне в твоем духе.
— Ну, зачем же ты так? — возразил герцог. — Насколько мне известно, на моей совести нет брошенных детей.
— Печально все это, — вздохнула Кити. — Послушай, Ворон, поделись секретом. Скажи, что такого ты нашел в своей невесте, чего не увидел ни в одной из женщин, которых любил раньше?
— Клеодель — лучшая девушка из всех, кого я встречал. Ты удовлетворена?
— Трудно быть удовлетворенной, зная о том, что другая женщина сумела добиться того, что не удалось тебе, — недовольно буркнула Кити.
В том же духе они переговаривались до окончания обеда. За ним должны были последовать карточные игры, но на приеме присутствовала принцесса, а она их терпеть не могла. Поэтому вскоре после полуночи гости начали понемногу разъезжаться.
— Ты рассчитываешь выиграть в этом году Золотой кубок Аскота, Ворон? — спросил принц, когда они прощались.
— Очень надеюсь на это, сэр.
— Проклятье! В таком случае, похоже, у моих лошадей действительно нет шансов, — огорчился принц.
— Вы сами знаете, как это непредсказуемо. Возможно, вам повезет, сэр.
— Ну, твоя-то удача тебя еще никогда не подводила, так что не пытайся меня утешить.
Затем принц Уэльский, который всегда хорошо относился к герцогу, подхватил его под руку и вместе с ним пошел к двери, болтая без умолку.