Так было
Шрифт:
31 декабря 1966 г. я решил вновь заехать к Елене Дмитриевне и поздравить ее с Новым годом, но нашел ее в безнадежном состоянии. Она была без сознания и с трудом дышала. Молодая медицинская сестра делала ей массаж, стараясь поддерживать дыхание и сердечную деятельность. Вскоре появились врачи. Все их попытки предотвратить смерть оказались тщетными.
* * *
Стало известно, что 22 ноября 1919 г. в Москве открывается II Всероссийский съезд коммунистических организаций народов Востока. Мне захотелось в качестве гостя присутствовать на этом съезде, чтобы получить информацию и поучиться на опыте этих организаций решению национального вопроса. Съезд собрался в Кремле, в Митрофаньевском зале,
В день открытия съезда делегатов приветствовал Ленин. Его выступление произвело огромное впечатление на присутствующих, особенно на меня, потому что я впервые слушал публичное выступление Ленина.
Я был еще на нескольких заседаниях этого съезда. Он продолжался почти 10 дней. Запомнились очень резкие споры и столкновения взглядов выступавших. Чувствовалось, что налицо большой разнобой во взглядах при разрешении конкретных вопросов национальной политики, и дело дошло даже до создания группировок, занимавших непримиримые позиции. В частности, это касалось отношений между татарами и башкирами.
Время шло, я торопился вернуться на Кавказ. 4 декабря, после окончания VIII партийной конференции, увидев Ленина в коридоре, когда он шел к себе в кабинет, я подошел к нему и сказал, что кавказские вопросы не продвигаются вперед, мне надо торопиться на Кавказ и прошу ускорить их рассмотрение. Ленин одобрительно отнесся к моей просьбе и сказал, что примет необходимые меры.
20 декабря меня пригласили в Кремль на заседание Политбюро ЦК. В нем участвовали три члена Политбюро, четыре члена Оргбюро, Аванесов от Наркомнаца и я. Сталина в Москве не было. Это было объединенное заседание Политбюро и Оргбюро. Вел его Ленин, проходило оно в маленьком, скромно обставленном, уютном кабинете Ленина.
Я пробыл в Москве около двух месяцев. В начале января 1920 г. с группой товарищей — Михаилом Кахиани, Владимиром Ивановым-Кавказским и Ольгой Шатуновской — я выехал из Москвы, возвращаясь в Баку через Ташкент и Красноводск, который в то время был уже освобожден Красной Армией; путь через Астрахань был закрыт из-за льда.
От Самары до Ташкента мы ехали больше месяца поездом с Фрунзе, командовавшим тогда войсками Красной Армии в Средней Азии. В Ташкенте я впервые встретился еще с одним замечательным большевиком-ленинцем Куйбышевым. Он прибыл в Туркестан в конце 1919 г. в составе специальной комиссии ЦК партии, созданной для упрочения Советской власти в этом крае, где еще продолжали бесчинствовать белые басмаческие банды. Впоследствии я много и часто встречался с Валерианом Владимировичем, и то наше первое знакомство переросло в прочную дружбу, продолжавшуюся до его смерти.
Из Ташкента я через Ашхабад отправился в Красноводск. В Ашхабаде в те дни проходил съезд представителей трудящихся. По предложению Фрунзе я приветствовал съезд от имени бакинского пролетариата, поздравив туркменских трудящихся с победой.
В Красноводске наши товарищи приготовили баркас, пригнанный ими из Баку. Так как в Каспийском море все еще орудовали деникинские военно-морские силы, баркас был предусмотрительно вооружен пушкой и пулеметом.
Направлялись мы к побережью Азербайджана, чтобы нелегально пробраться в Баку для подготовки вооруженного восстания против мусаватского правительства. В море компас у нас испортился, мы сбились с пути и долго не могли определить, где находимся. Ранним утром стали приближаться к Петровску. Рассуждали мы при этом так: если в порту судов нет — порт освобожден, белые ушли. Вскоре мы увидели, что на рейде и в порту никаких плавсредств нет: значит, путь свободен.
Пришвартовались благополучно. Нас встретили красноармейцы, и от них мы узнали, что штаб 11-й армии находится на станции в специальном поезде. В штабном вагоне я вновь
11-я армия подошла к самой границе азербайджанского буржуазного государства. Левандовский подготовил армию к дальнейшим боевым действиям, расположив передовые части по левому берегу реки Самур и сосредоточив здесь отряд бронепоездов.
Глава 8. На бронепоезде — в Баку
Через день после нашего прибытия в Петровск нелегальным путем сюда пробрался из Баку и Ломинадзе. Он рассказал о готовности бакинских большевиков к вооруженному восстанию. Большие надежды возлагались, конечно, на помощь Красной Армии.
Левандовский ознакомил всех нас с приказом командующего Кавказским фронтом Тухачевского и члена Реввоенсовета фронта Орджоникидзе, обязывающим наши войска пересечь 27 апреля границу Азербайджана и пойти на помощь бакинским рабочим. В связи с этим мы поручили Ломинадзе немедленно нелегально возвратиться в Баку, чтобы сообщить бакинским товарищам о дне готовности Красной Армии оказать им помощь.
Вспоминаю, какую озабоченность проявлял тогда Серго по поводу того, чтобы не допустить взрыва мусаватистами бакинских нефтяных промыслов. А они могли пойти на такой отчаянный шаг, видя, что их карта бита. Орджоникидзе говорил нам, что по этому вопросу он имеет специальное указание Ленина. Поэтому мы обязали Ломинадзе, чтобы он, вернувшись в Баку, поставил в качестве одной из важнейших задач бакинской партийной организации предотвращение возможности взрыва нефтепромыслов.
Левандовский информировал нас о сложившейся военной обстановке. Согласно разведывательным данным, мусаватское правительство Азербайджана располагало 30-тысячной армией: 20 тыс. были размещены у границ Армении, а 10 тыс. рассредоточены по гарнизонам ряда населенных пунктов. Армия Азербайджана незадолго до этого осуществила резню армян в Шуше, в Карабахе. Непосредственно же на линии соприкосновения с нашей армией было немногим больше 3 тыс. Тогда же нами был разработан и детальный план согласованных действий наших войск.
Желая поскорее попасть в Баку, я обратился к Левандовскому с просьбой помочь мне войти в город с первыми воинскими частями. Он сказал, что первыми в Баку должен вступить бронепоезд. Именно ему дано задание прорваться впереди остальных войск в район нефтепромыслов Баку, чтобы помочь бакинским рабочим обеспечить охрану этих жизненно важных объектов. «Поэтому, — сказал мне Левандовский, — если вы хотите попасть в Баку раньше, то вам следует отправиться с этим отрядом».
Выехав из Петровска к месту стоянки бронепоезда, я встретился в районе Дербента с командующим группой бронепоездов Ефремовым и военным комиссаром этой группы Дудиным. Бронепоезд «III Интернационал», на котором находился командный пункт Ефремова, стоял в 200-300 м от моста через пограничную с Азербайджаном реку Самур, маскируясь в лесу. Поэтому с другого берега его не было видно.
Был теплый весенний день 26 апреля, деревья уже покрылись листвой.
Ефремов прочитал приказ Левандовского. Он был очень кратким. Приказывалось прорваться в Баку, закрепиться на бакинских нефтепромыслах и, опираясь на поддержку рабочих отрядов, охранять промыслы от возможных поджогов до подхода основных сил 11-й армии.
Ночь на 27 апреля. Погода стояла теплая, тихая, ярко светила луна.
Красноармейцы заняли свои места в вагонах. Мы с Ефремовым находились на орудийной площадке бронепоезда. Впереди поезда была прицеплена платформа, на которой стояли два заранее проинструктированных красноармейца. Ефремов держал часы в руках и ровно в ноль часов десять минут приказал начать движение.