Так бывает
Шрифт:
«Заметишь ты вполне, издалека -
Сырные шарики,
Это страсть моя,
Все без исключения,
взрослые и маленькие,
Все любят шарики,
сырные шарики...»
Таня остановилась, и начала танцевать, Маришка и Вика хлопали ей в такт и смеялись радостно.
«а-а- а- а
Девочки мальчики,
оближешь пальчики,
а- а- а- а
Страсть мояяяя...»
Последний аккорд и нота,- Таня безбожно, но очень картинно и красиво бухнулась на колени и раскинула руки в сторону. При этом на,
Дима не сдержался, согнулся от смеха, привлекая тем самым внимание пьяных дам к себе, и услышал удивленное и возмущенное одновременно:
– Дима! Ты что здесь делаешь?
Он не успел себя остановить, стремительно подошел к ней, сильно обнял и поцеловал в губы, чувствуя своим языком привкус сладкого вина на ее губах.
– А я тут мимо проходил. Иду, значит, и слышу знакомые голоса впереди, решил вас догнать.
– Врешь и не краснеешь, Дима, - она в его руках вся поплыла.
– Вру, - кивнул, - И совсем не краснею.
Подхватил ее на руки и понес к машине сопровождения, парням кивнул в сторону остолбеневших остальных дам:
– Че встали то? Запихивайте их в машину, пока не очухались, а то до утра будем по городу шататься.
Мужики оказались понятливые и быстро растолкали свои объекты охраны по машинам.
Так он оказался на заднем сидении, с Таней на руках, и пьяной, привалившийся к нему Маришкой, а вот Золотареву затолкали в другую машину, и что-то ему подсказывало, что там, в машине ее поджидал, один небезызвестный ему, господин Шах.
На этом, можно сказать, приключения закончились, потому что дамочки вырубились через минуту и спали мертвецким сном.
Ехать им недолго, но он и сам успел разомлеть от тепла, исходящего от прижатого к нему тела Тани. И таки не сдержался, прижался лицом к ее макушке и просто дышал, вспоминал это ощущение ее запаха на себе, наслаждался этим мгновением спокойствия и тишины.
Но, как оказалось, Таня не спала, просто затаилась.
В какой-то момент все ее тело вмиг напряглось и застыло, будто она ждала чего-то от него. Дима молчал, не хотел нарушать этот хрупкий и удивительный момент спокойствия между ними.
Таня вдруг подняла голову к нему выше и заглянула в лицо, и он мог поклясться, что никакой пьяной она не была. Зеленые глаза были удивительно серьезными и сосредоточенными.
Она аккуратно высвободила свою руку из его ладоней, и прижала ту к его лицу.
– Небритый, - тихо заметила, но так и не убрала своей теплой ладони от его лица. А он не удержался, прижался крепче, потерся о ее нежную кожу.
– На дворе уже светает, вот и отросло, - прижал своей ладонью ее руку к себе еще крепче, еще ближе, кожа к коже, но ему мало. Мало этого ощущения.
И по ее чуть открытым губам, взволнованному дыханию, понял, что и ей мало этой ласки.
– Почему ты такая, Таня? Почему?
– Какая такая?
– после
Не хотел, не осознавал, но руки на чистом рефлексе стиснули ее со всей силы, чтобы не убежала. На ходу из машины не сиганет, но мало ли?!
– Вот такая, - заправил локон, упавший ей на лицо, - Такая моя, единственная, любимая, и такая упрямая, а?
– Не знаю, Дима, вот такой выросла. А ты?
– Что я?
– Почему ты такой?
– Какой?
– переспросил требовательно, а сам замер в ожидании. И, кажется, весь мир остановился вместе с ним.
Она приподнялась, и теперь их лица были на одном уровне. Глаза в глаза. Губы к губам.
Воздух в машине вдруг стал разряженным и слишком жарким.
У него дыхание перехватило от ее жаркого взгляда, а Таня, не будь она все же немного пьяная, так бы и не решилась к нему прикоснуться. Но она была пьяная, поэтому, облизнув губы, наклонилась к нему, убирая между ними всякое расстояние. И застонала, когда он ей с жаром ответил.
Смял ее губы. Рыкнул на нее, чтобы не мешала ему своей инициативой. И с упоением начал облизывать ее губы, слегка покусывая, пить ее дыхание, наслаждаться сладким привкусом вина. Но Таня, не была бы его, если бы спасовала, и уже он еле сдерживал дрожь собственного тела и рокочущий внутри стон, от ее проворного натиска требовательных губ и языка.
Откуда нашел в себе силы отстраниться?! Не знал ответа, но если бы не прекратил ее так откровенно целовать, и мять руками нежную кожу под жакетом, то, та единственная пуговица на нем их бы не спасла.
– Какой такой, любимая? Ты не ответила.
Зеленые глаза были затуманены страстью, и реальность плохо осознавали, но Таня сморгнула это наваждение, глубже вздохнула.
– Почему я без тебя не могу спать? Почему мне без тебя трудно дышать?
– она шептала ему в шею, и он не мог понять, отчего его начало колотить, от этого жеста или от ее слов?
– Почему, несмотря на все, я умираю при мысли, что ты больше не мой? Почему ты такой, Дима?
Она не требовала от него ответа, скорей просто риторически спрашивала, да и ответа у него не было. Сам не знал, за что ему досталась такая женщина.
Только снова обнял ее, его уже не останавливали зрители в машине. Руки забрались под жакет, обхватили тонкую талию и замерли.
Он грелся о тепло ее кожи. Впитывал давно забытое ощущение.
Этот момент,- он был прекрасен. Невероятно прекрасен. Он, после очень долгой дороги, наконец-то, вернулся домой,- вот что за чувство горело в душе и грело ладони.
Таня тихо вздохнула и повалилась на него. Расплавилась в его объятиях.
Не заметил, как приехали.
А вот, как Дима и остальные вытаскивали эти полумертвые тела из машины, и тащили в квартиру Маришки,- это было эпично.