Так держать, сталкер!
Шрифт:
Но ровно через неделю после убийства Ни-Нартора появился новый труп со вспоротым животом. Как и в первом случае, убийца проник в дом жертвы, не применяя взлома. Правда, это был уже не частный коттедж, а дорогая двухуровневая квартира в фешенебельном доме на 12-й линии. Жертва получила нескаин, растворенный в бокале белого вина, после чего убийца сделал свое мерзкое дело и удалился, оставив квартиру нетронутой. Лишь нарисовал углем на стене круг, разделенный на шесть секторов. Но теперь он закрасил два прилегающих друг к другу сектора. Орудие убийства, по заключению экспертов, было то же самое, что и при убийстве Ни-Нартора.
Опрос соседей ровным счетом ничего не дал. Все они в один голос утверждали, что не встречали в вечер убийства на лестнице или в лифте чужих, не знакомых им людей. И никаких странных, подозрительных
Последние сомнения дознавателя насчет того, как преступник проник в дом жертвы, развеял портье, дежуривший в день убийства. Да, конечно, он был заранее осведомлен о том, что этой ночью у мэя Ди-Дирка будут гости. Много гостей, именно так. Конечно, у него имелся список приглашенных – портье торжественно вручил старшему дознавателю две страницы убористого машинописного текста. Нет, он не требовал, чтобы гости предъявляли документы, только просил, чтобы они себя назвали, и проверял имя по списку. Да, конечно, были и те, кто оказались не внесены в список. Но в таком случае он звонил мэю Ди-Дирку и спрашивал его согласие на то, чтобы гость прошел. Нет, мэй Ди-Дирк никому не отказал. Он вообще чрезвычайно милый человек и очень любит гостей. Да, у него часто бывают вечеринки. Раз в неделю. Как минимум. Не всегда такие же большие и шумные, как в этот раз… Но ведь и повод был – говорят, мэй Ди-Дирк заключил очень выгодный контракт на съемки нового телешоу… Вы, конечно же, видели «Сам не свой»?.. Что вы говорите?.. Могло ли какое-то из списочных имен прозвучать дважды? В принципе, конечно, почему бы и нет?.. Да, наверное, могло быть и так… Только какой в этом смысл? Мэй Ди-Дирк, конечно же, знает, кого пригласил!.. Не показался ли кто-то из гостей подозрительным? Ну, что вы! Это же все уважаемые люди!.. Вообще-то к нашим жильцам нередко заходят гости. Часто большими компаниями. Чуть ли не каждый день у кого-нибудь вечеринка. А то и не одна. Ну, да, бывает, что и пошумят. Но никаких серьезных эксцессов. Ни-ка-ких!.. Вообще… А что сегодня?.. Убийство?.. Какое это имеет отношение к вечеринке мэя Ди-Дирка?
Убитую звали Ин-Илиа. При жизни она была модным критиком, пишущим исключительно для дорогих, толстых, глянцевых журналов. Что такое «модный критик», Ре-Ранкар узнал, пообщавшись с сотрудниками изданий, в которых публиковалась Ин-Илиа.
– У нее был несомненный талант, – сообщили ему в первой редакции. – И при этом чутье на скандалы.
– Дерьмо она могла унюхать за сотню километров, – сказали в другой. – А перо у нее действительно было бойким.
– У нее не было определенной специализации, – уточнили в третьей редакции. – Она могла писать об всем: о театре и литературе, о моде и кулинарии, о собачьих выставках и конкурсах флористов.
– Как ей это удавалось? – добавили в четвертой редакции. – Да очень просто! Она не вникала в суть того, о чем собиралась писать. Ей это было ни к чему. Потому что она умела вычленить главное. И у нее не было никаких моральных принципов. Вы понимаете? НИ-КА-КИХ!
– Она знала, как больнее ударить, – объяснили в пятой. – У нее не было ни капли сострадания. Я даже подумать боюсь, сколько судеб она разрушила своей безжалостной и зачастую совершенно необоснованной критикой.
– Почему мы публиковали ее статьи? – искренне
Любили ли ее? Нет – она была стервой, каких поискать. Она не могла разговаривать на отвлеченные темы – ей непременно нужно было кого-нибудь язвить. Знакомого, незнакомого, по поводу или без – не имело значения. С ней невозможно было находиться в одном помещении более двух минут. После этого хотелось либо уйти, громко хлопнув дверью, либо влепить ей звонкую пощечину и выставить за порог. У таких людей в принципе не может быть друзей. Были ли у нее враги? Еще бы! Число судеб, изломанных и растоптанных ее безжалостными статьями, должно быть, перевалило за сотню. Зачем перечислять имена – возьмите подборку ее статей. Все, к чему бы ни прикасалась Ин-Илиа, обращалось в прах… Мог ли кто-то из них убить Ин-Илию? Трудно сказать. Но все они, несомненно, желали ей смерти.
Полную библиографию Ин-Илии составляли сто семьдесят две статьи и триста восемьдесят две короткие рецензии. Чтобы составить впечатление о стиле и методе работы «модного критика» Ре-Ранкару оказалось достаточно прочитать три из них. Статьи действительно были написаны бойко и живым языком, но при этом не вызывали ничего, кроме омерзения. Ин-Илиа легко, не утруждая себя доказательствами, объявляла творцов бездарями и плагиаторами. Вместо серьезных доводов, она апеллировала к мнению читателей. Любимыми ее фразами были: «этого не увидит только слепой», «даже дураку понятно», «ну, кто же этого не знает». Естественно, читатели не хотели чувствовать себя дураками, а потому легко соглашались со всей той околесицей, что несла Ин-Илиа.
Составив список всех, кто был упомянут в статьях Ин-Илии, Ре-Ранкар первым делом проверил, не проходил ли кто-нибудь из них лечения в психиатрической клинике. Таких оказалось больше, чем он ожидал, – двадцать один человек. С них Ре-Ранкар и начал проверку – психиатрическая лечебница могла оказаться тем звеном, которое связало бы смерти Ин-Илии и Ни-Нартора.
Трое из составленного Ре-Ранкаром короткого списка, как выяснилось, уже умерли. Двое, узнав о смерти Ин-Илии, разразились истерическим хохотом. Четверо вежливо поблагодарили Ре-Ранкара за приятную новость. Остальные выразили сожаление, что кто-то их опередил. Сожаления были вполне искренними, однако ни один из признавшихся в этом не показался Ре-Ранкару похожим на убийцу. К тому же семеро из них жили в других городах и не покидали их в день убийства. Те же, что проживали в Рен-Гатаре, имели твердое алиби.
В конце недели, которую Ре-Ранкар посвятил знакомству с критическими опусами Ин-Илии и ее жертвами, произошло третье убийство. Схема была та же, что и в двух предыдущих случаях. Не прибегая к взлому, убийца поздно вечером проник в дом, влил в бокал с вином своей жертвы нескаин, когда анестетик подействовал, пустил в дело обоюдоострый нож и удалился, ничего не тронув в доме. Но оставил на стене круг, нарисованный черным угольным карандашом, в котором на этот раз были замазаны три из шести секторов. И – все. Никаких следов. Ни отпечатков пальцев, совпадающих с найденными в домах предыдущих жертв, ни звуков борьбы, которые могли бы услышать соседи. «Чистое» убийство.
Третьей жертвой явно метящего в серийные убийцы стал некто Ти-Ташан. Профессиональный комик, не добившийся на этом поприще больших успехов, он выступал исключительно в клубах и небольших ресторанчиках, развлекая жующую и пьющую публику. Еще будучи начинающим артистом, Ти-Ташан, как многие до и после него, пытался заручиться поддержкой профессионального импресарио. В разное время два признанных специалиста в области шоу-бизнеса пробовали работать с ним, но спустя несколько месяцев отказались от дальнейшего сотрудничества. В беседе с Ре-Ранкаром первый назвал Ти-Ташана неудачником, второй – полной бездарностью. В последнем Ре-Ранкар убедился сам, посмотрев несколько записей выступлений Ти-Ташана из его богатой домашней коллекции.