Так ли плохи сегодняшние времена?
Шрифт:
Если ты рассчитываешь, что жизнь исправит тебя и вознаградит, оглянись на третьем шагу и отправляйся дальше в одиночестве.
Орфей. Из любезности к вам я, пожалуй, проверю вашу гипотезу, а не свою.
Евридика. Так трогайтесь, молю вас, своими словами вы подтвердили, что наш брак возобновился, потому что так благородно отказаться от жены может лишь истинно почтительный муж. Итак, доброго нам пути.
Обернись, обернись же, дражайший
Оглянись же, дорогой мой. Если ты меня отринешь, Вечность обернется мукой. Если любишь, не покинешь, Не казнишь меня разлукой.Уходит, она за ним следом.
Автор. Харона нет на месте, публика теперь заскучает.
Критик. Скажите, сударь, почему у Орфея то речитатив, то пение?
Автор. Сударь мой, я вроде бы не перекармливаю публику речитативом, я вижу, как в опере она засыпает на речитативе. И потом, вы сами можете сообразить, почему он прерывает пение: его супруга испортит любую песню. Сойдет такой ответ?
Критик. У меня еще один вопрос. Зачем вы сделали дьявола подкаблучником?
Автор. Вы же видите, сударь, где у меня происходит действие, а что лучше рекомендует ад, как не бабье царство? Но, чу! Наконец явился Харон.
Харон. Извольте расплатиться, мистер Маккахон.
Маккахон. Да с дорогой душой, любезнейший, только я помер бедняком, и что было, осталось там.
Харон. Если вы не заплатите, сударь, я перевезу вас обратно.
Маккахон. То есть в отчий край? Давай, дорогуша! Вот ахнет родня, когда увидит меня живым, они же думают — я мертвый, воют на поминках.
Харон. Если вы не заплатите мне, я отвезу вас на тот берег, и будете там мыкаться тысячу лет.
Маккахон. Правда? Вроде тех джентльменов, что я видел там? Клянусь, меня разбирает смех.
Харон.
Маккахон. А у меня будет мост, и я по нему переправлюсь; я напишу на тот свет, чтобы купили мост, подскажу, где подешевле, и, когда тут будет мост, никто в твою ладью не сядет, пройдут над водой посуху.
Харон. Эй, кто там, возьмите этого парня и отправьте обратно, пусть там ждет, когда ему построят мост. А это кто такие? Видать, та парочка, которую по особому указу Плутона надобно отправить на тот берег.
Орфей. Будьте так добры приготовить лодку, мистер Харон. Вы, верно, уже получили указания?
Харон. Лодка только что ушла, господин, скоро будет обратно. А пока окажите такую любезность, спойте что-нибудь итальянское.
Орфей. Так вы любите музыку, дружище Харон?
Харон. Еще как люблю, господин! Она мне тут всю душу вывернула, когда я не стал перевозить сеньора Каверино.
Орфей. Почему же не стали?
Харон. Не знаю, как и сказать, господин; судья Радамант объявил, что это незаконное дело, раз в наше царство допускаются только мужчины и женщины, а он ни то ни се.
Орфей. У вас в аду законники просто насмешники.
Харон. Да такие же, как у вас на земле.
Евридика. Помогите, помогите! Тону!
Орфей( обернувшись).Чу! Ее голос!
Евридика. Горе луковое, зачем ты оглянулся, тебе что царица говорила?
Орфей. А зачем ты подстрекнула меня, дрянь?
Евридика. Это без головы надо быть, чтобы валить на меня! А если я испугалась! Ты же знаешь, я нервная, и всегда валишь на меня, хотя сам виноват. Просто я надоела тебе, и оглянулся ты нарочно — чтобы потерять меня.
Орфей. То есть ты меня винишь?
Евридика. Я тебя не виню. Очень надо! Пусть тебя совесть твоя поганая гложет. Если бы ты меня любил, как я тебя люблю, тебя бы хватило пройти хоть тысячу миль. Я бы точно и больше прошла и не оглянулась бы на тебя ни разу. (Пускает слезу.)
Орфей. Вот незадача! Все равно — идем. Прозерпина ничего не узнает.
Евридика(резко).Нет, я обещала вернуться, как только ты оглянешься; порядочная женщина должна держать свое слово, хотя бы и ценой потери мужа.
Орфей.
Но я в аду Тебя найду И пеньем вызволю, родная.