Так много дам
Шрифт:
— Возьми меня, свою женщину… грубо возьми. Ты лежи на спине, я сама сяду на тебя спиной к лицу, я так хочу… Ну где же ты? Лежи, я сама, вот так милый, я умоляю, ну же….
Делала все сама. Присела на тело, лицом к ногам, заправила в ножны кривую саблю и, не сдерживаясь, поскакала, ощущая мужскую, разрывающую силу разящих ударов…
А потом и сама отыскала руку другого мужчины и сжимала ее крепко, пока не ощутила скорую разрядку в себе беспощадного, но уже опадающего оружия…
— Иди и ты, войди туда же в меня, где зависла кривая сабля…
Потом она слегка откинулась на спину, опершись на руки, ощущая поддержку отдыхающего
— Ой! Мамочка!!! Ой! Как же это… ой, мамочка…..
А потом произошло то, что изменило потом ее жизнь.
Это новое оружие резкое, словно шашка втиснулось в те же ножны, но с трудом и она это прочувствовала, а потом…
Удары могучей шашки в ее теле и первую саблю задели. И тут она почувствовала, как у нее, растягивая и расширяя ножны, две разящие, сабля и шашка, отнимают по жизни. Взмах, и сразу две тупые, тянущие боли, растягивая все еще молодое лоно. Еще движение и она ощущает и даже ей кажется, различает, где орудует в ее теле шашка, а где кривая сабля. И так она поскакала, словно в битве побывала.
Что потом было, то не было сексом. Разве можно назвать разумной обезумевшую женщину? Два удара разящих, и тело, размякая, валится изрубленное острой разящей шашкой и кривой, могучей саблей.
— Все… — прошептала, … — срубили и искромсали во мне мамку. Как же рожать мне после этого? Пощадите меня, братья!!!..
Потом неделю никого. Ни братьев, ни Прибацы.
И она не выдержала, не смогла забыть ощущений, полезла, заменяя своими пальцами их удары. Два пальца, как сабля кривая, еще и… она ощутила все то же разрывающее ее безумие и, хватая перекошенным ртом воздух, сатанея от боли, протиснула….Кисть вошла, пальцы уперлись, ошутила все это так, что просто сдохнуть… Боже, что я делаю… Прости меня, мама, прости я. я… я… А, а, а!!!
Когда она отошла, то все боялась, а вдруг что–то не так, что вот так все и останется, не затянется. Пару дней все прислушивалась и присматривалась. Благо никого не было, и она собой теперь только и занималась.
Осторожно, пугаясь порезаться, побрилась и тут же, этим себя ощущением отблагодарила. Наигралась, растянула все складки.
Потом вечером пришли гулящие девки. Им тоже уже не сиделось.
Выпили, слава богу, что угостила, и ведь было! Сам собой зашел разговор о деле, которым они занимались, и Юлька вдруг даже зарделась, когда стали говорить о том же, о чем она размышляла. Потихоньку расспросила, и девки ей, не скрывая, признались, что почти все они этими экспериментами увлекались.
— Каждая из нас рано или поздно, но все равно приходят к этому. — Говорила ей Маринка, симпатичная молодая и отчаянная девица. — И ты придешь! Не мотай головой, придешь, придешь, я по себе знаю. Скажи мне кто еще год назад, что я от этого только и буду получать кайф, я бы не поверила. А сейчас, после всего, что побывало во мне, я ни от кого, ну, может только от обожаемого мною мужчины, не могу получить настоящего оргазма и наслаждения. Так что милая девочка, советую пораньше, кайфа больше достанется и потом и рожать проще, так бабы говорят. Ну, а ты, что по этому поводу думаешь?
— Ну, рожать мне пока еще рано…
— Знаешь, не зарекайся! Ты еще на аборт не попадала?
— Нет! А что должна? Я вообще думаю…
— Так, не знаю, что ты там думаешь, а вот если будешь без резинки, то так и знай, залетишь за милую душу. И знаешь почему?
— Ну и почему
— Да потому, что нормальные бабы только об этом и думают. Им и хочется, и колется, вот они и осторожничают, мужчин своих все время заставляют предохраняться и сами. А мы? Да что там говорить? Беременность — это издержки нашей профессии. Кстати, и ручкой там тоже. А ты как ни пробуешь, получается, или ручка не пролазает. Дай–ка я ее рассмотрю, а то своя пока никак, может, ты мне поможешь? — Говорила мне, насмехаясь.
— Смейся, смейся, а хорошо смееться, кто смеется последний!
Вот так Юлька узнала еще одну строну запретную из жизни гулящих женщин.
И пока Юлька все погружалась в себя, раздавая налево и направо свое молодое и грешное тело, забывая, что же она хотела сначала, ее Женька объявилась. Искала Юльку, которая, словно сквозь землю провалилась.
Наказ
Коммунизм жил, трудился и процветал. Во многом благодаря усилиям Профессора, который все что–то придумывал и пытался в самом деле построить новое общество на свалке. Он уже догадался и обеспечивал свалку питьевой водой, тайно присоединив старые пожарные рукава к противопожарному гидранту соседнего со свалкой склада. Вода была до этого самым большим дефицитом, а сейчас серьезно рассчитывал, что станет добывать метан и за счет чего запустит старенький дизель. Уж больно идея казалась заманчивой! Свалка и со своим светом бесплатным и дармовым. А это обозначало, что можно будет…
— И телевизор смотреть, вон их сколько выбрасывают, и хлеб выпекать, и вообще, электричество — с него именно надо начинать освоение любого пространства…
Говорил и мечтал вместе со своими благодарным слушателям Профессор
Возвращение Женьки взбудоражило коммунизм и со всех сторон к ней подходили, расспрашивали. Ведь это было большой редкостью, что кто–то вырывался и уходил добровольно из коммунизма в капитализм. Как правило, все тут же и заканчивали плачевно, в худшем случаи, а да что там говорить! Но при всем понимании и тревоге Женьки никто не смог дать ей вразумительный ответ: куда же пропала Юлька? Все, кроме опять же Профессора! Казалось, что он знал все! Поэтому на вопрос Женьки он тут же выдал, что она собиралась ее разыскать и ушла мстить за себя и ее, к тому же, как признался Профессор, уже давно лежат и ждут хозяйку заказанные ей и оплаченные им…
— Но это тайна, Женечка, и Вы должны поклясться, что Вы….
— Я так поняла, что она все–таки раздобыла гранаты?
— Тише, тише, ну что же Вы так громко, ведь и стены имеют уши, и потом я же обещал ей, что я сохраню все…
— Так, Профессор! Вы мне отдайте, пожалуйста, Золотой ключик, и я каморку этого Дуремара и Бармалея пущу на…
— Ну, во–первых, не Бармалея, а Карабаса Барабаса….
— Так! Вы меня слышите? Только не надо мне рассказывать, что Буратино, он ведь совсем не Толстым придуман, а…
— Ну что Вы, Женечка, эту сказку….
— Так! Не надо мне никаких сказок! Где груз? Ну же!
Перед уходом Женька внимательно выслушала инструкцию пользования грузом и даже что–то запоминая, переспросила по нескольку раз. Особенно ее интересовали шанс жертв выжить. И когда Профессор ей сказал, что в закрытом помещении выжить, это может быть один шанс из тысячи, то Женька успокоилась, но добавила.
— А если с двумя гранатами сразу, тогда сколько?
Уже прощаясь, сказала Профессору: