ТАК НЕ БЫВАЕТ
Шрифт:
Вывалив всю эту кучу, она замолчала, но все эти «я» ещё метались рикошетом по комнате и бились о Сашину голову.
– Ну? – не выдержала мать. – Скажи что-нибудь, в конце концов!
Саша с трудом разлепила судорожно сжатые губы и, не отрывая глаз от мельтешащего экрана, спросила:
– Что ты хочешь услышать, мама?
– Что-нибудь, всё равно что! – Елена Степановна запнулась и добавила раздражённо: – Ну, скажи, разве я не права? Разве…
– Ты всегда права, мама. Ты же знаешь, – перебила её Саша.
Мать не нашлась, что на это ответить. Она с изумлением смотрела на свою внезапно повзрослевшую
– Постарайся меня понять, пожалуйста. Я знаю, о чём ты думаешь: Славик и всё такое…
– Не трогай Славика, пожалуйста! – Саша резко обернулась и метнула в мать этой фразой так, что та внутренне отпрянула.
– Ну, хорошо, хорошо. Не буду. Только одно слово: если это настоящее, то вы всё равно будете вместе. Если же нет – у тебя таких славиков ещё будет целый воз!
– Как у тебя? – жёстко усмехнулась Саша.
– Александра, не будь такой жестокой! У меня могло быть много мужчин, если бы я этого захотела. И у тебя будет!
– Мне не надо «много»… – Она собиралась сказать: мне нужен один, но продолжать не стала.
– Ну, как бы там ни было, – продолжила мать, – Тебе только восемнадцать, а мне уже сорок два. И я хочу устроить свою жизнь! – закончила она с вызовом.
«На обломках моей», – подумала Саша с горечью. Она вдруг почувствовала, что если ещё минуту останется в одной комнате с матерью, то закричит. Резко поднявшись, она посмотрела на мать сверху и вдруг, на короткое мгновение, увидела перед собой не суровую и мстительную богиню, перед которой трепетала всю свою жизнь, а жалкую, испуганную и женщину с мольбой в глазах.
– Я остаюсь, – тихо, почти шёпотом, сказала она. – Ты ведь это хотела услышать?
И быстро вышла из комнаты.
Глава 6
. Горюшко
Она думала, что сейчас разрыдается, и быстро шла к кровати, чтобы скорее упасть на неё и зарыться лицом в подушку. Но, подойдя, вдруг остановилась и просто села на край. Глаза её были сухи, горело только лицо. Она сидела в темноте, не зажигая света, без единой мысли в голове, не чувствуя ничего, словно за ней вот-вот придут, чтобы вести на казнь, и она уже попрощалась со всем, что было дорого в этом мире. Сначала было так тихо, как если бы она вдруг оглохла. Но спустя какое-то время Саша услышала негромкий бабушкин голос. Мать принялась было ей возражать, но бабушка остановила её и какое-то время говорила одна. О чём – Саша не слышала. Потом снова всё смолкло. Кто-то прошёл на кухню. Всё это время Саша продолжала неподвижно сидеть на краю кровати, стиснув кулаки и зубы.
Она не знала, сколько прошло времени, когда дверь медленно отворилась и в проёме показался бабушкин силуэт. Вера Сергеевна остановилась и, очевидно, вглядываясь в темноту, спросила:
– Сашура, ты спишь?
Саша сглотнула и почти беззвучно ответила:
– Нет.
Бабушка потопталась неуверенно.
– Я включу свет? – и, не дождавшись ответа, потянулась к выключателю.
– Не надо, – просипела Саша и нажала на «жучок» ночника. Мягкий свет лампы под абажуром осветил
– На-ка, выпей чаю, детка!
– Спасибо, – ответила Саша одними губами.
Вера Сергеевна опустилась рядом с ней на кровать, и Сашу качнуло в её сторону. Некоторое время сидели молча.
– Пей, остынет, – вздохнула наконец бабушка.
Саше не хотелось чаю – ей вообще ничего не хотелось. Но она взяла чашку и отпила. Это был самый обычный чай, довольно крепкий, как она любила, две ложки сахара. Глоток его смочил сухой язык и прожёг горячую дорожку в горле. Она вдруг ощутила жажду и принялась пить, обжигаясь, пока не осушила всю чашку до дна, вместе с осевшими туда чаинками. Поставив пустую, ещё горячую чашку на блюдце, жадно втянула воздух и выдохнула:
– Спасибо!
– На здоровье, милая, – отозвалась Вера Сергеевна, думая о чём-то своём. И вдруг она взяла Сашину руку и заговорила: – Тебе нет никакой необходимости сторожить меня здесь. Я сказала матери. Чувствую я себя вполне прилично – на ногах и, слава Богу, при памяти. Живут же другие одни, и ничего. Вон, хоть Антонина Карповна: обе дочки в Москве, а у Марьи Афанасьевны так и вообще сын в Америке. Так что езжай и спокойно поступай в свой институт! Ну, и потом, Серёжа тут. Я могу к нему переехать.
Серёжа, младший брат матери, поздний и неожиданный ребёнок, родившийся, когда Елена Степановна уже училась в институте, жил здесь же, в Раздольном, в старом саманном домике бабушки и дедушки, и всё ещё оставался холостяком. Весь поглощённый своей страстью к растениям, он превратил дом и участок в опытную станцию и работал агрономом в ближайшем совхозе, поля которого начинались сразу же за городской чертой. Саша вздохнула: особо надеяться на Серёжу не стоило, хотя он, конечно, никогда не отказал бы матери в помощи. Старенький дом, обставленный весьма по-спартански, был, по сути, его лабораторией. В доме не было удобств, если не считать самодельного душа, устроенного в отгороженном углу кухни, а так называемый туалет представлял собой дощатый сарайчик в конце участка. Но Серёжу это мало беспокоило: главное, что в доме была вода! И отопительный котёл, которым, ещё при жизни отца, заменили дровяные печи.
Саша с трудом могла представить, чтобы бабушка водворилась в этом доме теперь. Ей нужен покой, устроенный быт и уход, а с этим там было не очень. Правда, зато ей не придётся подниматься на третий этаж…
– А квартиру можно будет сдать, – сказала Вера Сергеевна и украдкой вздохнула. – Деньги лишними не будут.
Всё это представлялось Саше странным и довольно сомнительным, но, в общем-то, реальным. Как бы там ни было, в беспросветном мраке отчаяния, в который её повергло неожиданное заявление матери, загорелся тоненький лучик надежды, и она ухватилась за него, ещё не зная, выдержит ли эта эфемерная ниточка груз её проблем. Но Саша была благодарна бабушке уже и за надежду. Она опустилась на пол и, обхватив бабушку обеими руками, уткнулась лицом в её колени, в подол старенького байкового халата, истончившегося от многочисленных стирок и хранящего вкусный запах не то блинов, не то сдобы.