Так они погибают
Шрифт:
— А если она этого не знает?
— Знает. Она вспомнит. Мужчина не бросит такую штучку, как она. Во всяком случае, не Джо. Он слишком любит себя.
— Кстати, говоря о его привязанностях, как вы поступили с его девушкой?
— Ничего особенного, — он пожал своими толстыми плечами. — Блэни немного потряс ее. Думаю, теперь я несколько окреп и могу сам тряхнуть ее немножко. — Он хлопнул себя по животу, но не сильно.
— Позвольте мне поговорить с ней, — попросил я.
— Откуда такое горячее желание, малыш?
— Тарантайн ударил
— Он же не ударил по вашим денежкам, малыш. Вот тогда бы вы действительно пострадали.
— Несомненно. Но вот что мне кажется. У девушки создалось впечатление, что я могу быть на ее стороне. — Если у Гэлли действительно сложилось такое впечатление, в интуиции ей не откажешь. — Если вы взъерошите мне волосы и втолкнете к ней, то мы обманем ее. Вы, верно, заперли ее в каком-нибудь подвале?
— Вы хотите послужить подсадной уткой, в этом ваш замысел?
— Можете считать и так. Когда я получу свои пять сотен?
Он глубоко засунул руку в карман своего халата, вынул купюры из золотой защелки для денег и бросил их на стол.
— Вот ваши деньги.
Я поднялся и с неприязнью взял их, оправдывая себя сложившимися обстоятельствами. Взять деньги было единственным известным мне способом заставить Доузера поверить. Я взял банкноты и засунул их в кармашек для часов, отдельно от других денег, дав себе слово, что при первом же удобном случае поставлю их на лошадей.
— Может быть, это неплохая идея, — произнес он. — Вы поговорите с девушкой до того, как мы вытрясем из нее душу. Мне-то нравится ее мордашка в нынешнем виде. Может, и вам тоже, а? — В выпуклых глазах проскользнуло похотливое коварство.
— Она — славная вещичка, — согласился я.
— Ну, что же… Только без дураков. Я посажу вас вместе с ней. И единственное, чем вы будете заниматься, это разговаривать с ней. О чем, мы договорились. У меня там установлен микрофон и оборудовано одностороннее окно. Такое окно, через которое видно только с нашей стороны, я установил его для политиканов. Видите ли, они иногда посещают меня. Сам я занимаюсь сексом без всяких стимуляторов, старым способом.
Так же поступает и койот, подумал я, но не сказал этого вслух.
Глава пятнадцатая
После залитого солнцем садика комната показалась темной с ее окнами, на три четверти закрытыми жалюзи. Неширокая полоска света, проникавшего через незакрытую часть окна, делила комнату на две неравные части. Справа стояли туалетный столик и кушетка с обивкой из темно-красного сатина. Я увидел себя в зеркале над туалетным столиком. Выглядел я достаточно встрепанным без дополнительной маскировки. Тяжелая дверь захлопнулась, в замке повернулся ключ.
В левой части комнаты были расставлены стулья и возвышалась широкая кровать с обитым шелком изголовьем. Вместо ночного столика возле кровати стоял небольшой сундучок. Гэлли Тарантайн припала к кровати, как живое проявление неясности и тишины. Только янтарные кружочки ее глаз обозначали жизнь.
Какое неожиданное удовольствие! Не знала, что у меня будет товарищ по тюремной камере. К тому же правильного пола. — В ее словах прозвучала ирония. Низкий и сочный голос подходил для этого.
Вы очень наблюдательны. — Я подошел к окну и обнаружил, что оконный переплет был створчатый, но вверху и внизу затянут снаружи болтами.
— А что толку? — угадала она ход моих мыслей. — Даже если выбить окно, все равно отсюда не убежишь — место слишком сильно охраняется. Доузер играет бандитами так же, как малыши играют оловянными солдатиками. Думает, что он — Наполеон Бонапарт, и, возможно, страдает теми же физиологическими недостатками. Я бы не позволила ему притронуться к себе и через десятифутовую палку. — Она говорила спокойно, ясно произнося слова, видимо, получая удовольствие от звучания собственного голоса, хотя в нем начинали звучать другие обертоны. Я надеялся, что Доузер все это слышит, и мне хотелось узнать, где спрятан микрофон. Возможно, в сундучке. Я отвернулся и посмотрел на него, свет упал на мое лицо. Девушка на кровати приподнялась, и раздался негромкий голос удивления.
— Это вы, Арчер? Как вы сюда попали?
— Все это началось тридцать семь лет назад. — Она, конечно, была слишком умной, чтобы рассказывать ей сказки. — За несколько месяцев до родов мою маму испугал высокий смуглый незнакомец, играя мешочком с песком. Это оказало странное воздействие на мой младенческий ум. Потом, когда меня ударяли таким мешочком по башке, я валился с ног и поднимался ужасно злой.
— Вы меня глубоко растрогали, — усмехнулась она. — Откуда вы знаете, что это был мешок с песком?
— Меня таким стукали и раньше. — Я присел в изножье кровати и потрогал пальцами затылок. Он все еще ныл, к нему было больно притронуться.
— Я вам сочувствую. Я пыталась помешать этому, но Джо опередил меня. Он потихоньку вышел через заднюю дверь дома и в носках прокрался на крыльцо. Вам повезло, что он вас не застрелил, — Она подползла ко мне на коленях, ее бедра перекатывались с какой-то неуклюжей грациозностью. — Разрешите, я взгляну на вашу болячку.
Я наклонил голову. Ее прохладные и нежные пальцы прошлись по опухшему месту.
— Опухоль не такая уж страшная. Думаю, сотрясения не было, а если было, то небольшое. — Ее пальцы скользнули по моей шее.
Я посмотрел вверх на узкое лицо, застывшее надо мной. Красивого рисунка губы приоткрылись, черные глаза смотрели задумчиво. Ее волосы не были причесаны, под глазами провалы от бессонницы, на виске темнел синяк. И все равно она выглядела наиболее пылким существом из всех, что я видел за последние годы.
— Спасибо, нянечка.
— На здоровье. — Темное соколиное лицо приблизилось ко мне, она поцеловала меня в губы. На мгновение ее грудь сильно надавила на мое плечо, потом она отодвинулась на другой конец кровати.