Шрифт:
Евгений Лукин
ТАК ОНО ВСЕ И БЫЛО
– Трудно приходилось?
– участливо спросила Светланка.
Высокий, удлиненный залысиной лоб ветерана вновь пошел морщинами. Явно не знал мужик, что ответить. Узкое серое лицо, впалые виски, малоподвижный взгляд.
– Ну вот ночной налет...
– проникновенно продолжала она.
– Ведь если бы не вы со своим прожектором - ведь и зенитчики бы работать не могли, так?
– Так...
– не сразу и как-то даже опасливо согласился ветеран.
– А фашисты, наверное, погасить старались... Стреляли по вам... по
– Стреляли...
– Ну, Петр Иваныч, миленький!
– взмолилась Светланка.
– Ну хоть что-нибудь! Боевой эпизод там, я не знаю, друзья-однополчане... Были ведь друзья-то?..
Собеседник надолго задумался. Потом сказал, пришамкивая:
– Были... Пашка был Грохов...
– И что он?
– Н-ну... дружили, да...
"Я с ним с ума сойду!" - в отчаянии подумала Светланка.
Дело происходило в "красном уголке" цеха мягкой мебели вблизи фанерного стенда "По ратной славе равняем шаг". В низком окошке нежно зеленела апрельская новорожденная трава. Беседа тянулась уже минут двадцать с гаком, а записывать по-прежнему было нечего.
– Про дальнейшую его судьбу ничего не знаете?
На узком морщинистом лице - недоумение, почти испуг.
– Чью?
– Друга вашего, Паши... Где он, что он?..
Ветеран с тоской поглядывал на дверь. Ничего он не знал о дальнейшей судьбе Паши Грохова. Но тут, к счастью его, дверь отворилась, и появился сменный мастер - улыбчивый живчик предпенсионного возраста.
– Долгонько вы!
– бодро заметил он и дружески похлопал рабочего по спине.
– Ну что, старый греховодник?.. Увидел молоденькую - и давай разливаться? Небось все подвиги свои фронтовые расписал? Смотри, Петро, скажу супруге - она тебя живо на цугундер...
– Да мы, собственно... все уже...
– расстроенно сказала Светланка и со вздохом закрыла блокнот.
"Склероз огненных лет" - вот как это называется.
Первая осечка за два месяца. Обидно... Светланка обогнула фанерный "Знак качества" мегалитических размеров и двинулась в растрепанных чувствах к двухэтажному зданию конторы.
А ведь, казалось, все было продумано до тонкости. Соврать утром доверчивой редакторше, что статья уже написана, просто нуждается в уточнениях, зайти в цех, поговорить с ветераном, затем выждать, когда начнется бюро парткома, и, вернувшись в опустевшую редакцию, за пару часов без спешки накатать обещанные двести строк...
Кто ж предполагал, что попадется такой ветеран!
Идущая навстречу женщина вежливо с ней поздоровалась. На мебельной фабрике Светланку уже знали в лицо. Не шутка, чай, - корреспондент многотиражной газеты. Почти начальство.
Поскуливали вдалеке циркулярки, пахло свежей стружкой и вообще веяло деревней. Земля припорошена опилками, как хвоей в сосновом бору. Шум и зловоние издает один только увенчанный уродливыми циклонами цех ДСП, куда Светланку, слава Богу, не посылали еще ни разу...
Что ж ей теперь врать-то?..
А вдруг он вообще не воевал? Бывали ведь случаи, когда и документы подделывали, и медали незаконно цепляли... Ну как это: прошел всю войну - и ничего не запомнил!..
Нет,
К радости ее, Аристарх, вальяжный красавец тридцати неполных лет, был на месте.
Когда Светланка два месяца назад впервые увидела будущего своего коллегу, она мысленно ахнула и с замиранием подумала: "Кобель..." Так оно и оказалось. Даже если разделить на шестнадцать все то, что об Аристархе, округляя глаза, шепотом рассказывала Светланке старушка редакторша, картина выходила достойная Рабле.
Умница, талант, но лентяй - редкостный. По традиции раз в месяц его собирались увольнять, однако Аристарх вовремя спохватывался, "шел в народ" (как он это обычно сам называл) и приносил очерк - настолько блестящий, что даже неловко было публиковать сей шедевр в многотиражке. А на столе редакторши возникала отмытая бутылка, и в ней - белая лохматая хризантема, похожая на мордашку болонки.
Ну вот как его такого уволишь?
Поначалу было страшновато: не дай Бог, начнет приставать! Приставаний, однако, не последовало - и Светланка чуть не взбесилась. К счастью, до нее вовремя дошло, что Аристарх просто положил себе за правило не: заводить интрижек на работе. В этом он был подобен лисе, которая тоже, говорят, никогда не крадет кур рядом со своей норой.
В итоге они подружились...
– Чай? Кофе?..
– Как всегда, Аристарх был со Светланкой виновато-обворожителен ("Да я бы хоть сейчас в койку, но... сама понимаешь. Принципы...").
– Откуда у тебя кофе?
– устало поинтересовалась она.
– Дамы снабжают?
– Они, солнышко, они... Итак, кофе?
Светланка судорожно вздохнула.
– Можно я в окошко подымлю? Пока Лексевны нет...
– Хочешь - раму высажу?
– галантно предложил некурящий Аристарх.
– Да ну тебя!..
– Она открыла форточку и, устроившись на подоконнике, извлекла из сумочки сигареты.
– А что такая мрачная?
– осведомился он, наполняя водой из графинчика два граненых стакана.
– Не тот ветеран пошел?
Светланка нервным взмахом погасила спичку и, затянувшись, выбросила дым из ноздрей.
– Зла не хватает!
– сказал она.
– Час, понимаешь, час с лишним! И ничего! Ни-че-го... Как партизан!
– Так, может, он и был партизан?
– Прожекторист он был! Дошел чуть не до Берлина!.. И ни одной подробности. Вот так! То ли воевал, то ли... не знаю!
Оба задумались. Затем вода в стакане взбурлила. Аристарх переложил кипятильник.
– Нет...
– рассудительно сказал он, аккуратно вскрывая баночку дефицитного продукта - и вскоре по тесной редакции распространился умопомрачительный кофейный аромат.
– Это ты зря. Липовый ветеран существо говорливое, убедительное. А раз молчит, значит, в самом деле воевал...
– Аристарх, не спрашивая, добавил полторы ложки сахара и, размешав, поднес ей стакан на блюдце.
– Просто не знает, о чем рассказывать. В атаку не ходил, подвигов не совершал, честно светил из своего прожектора... Осторожно, горячий!