Так шли мы к победе
Шрифт:
Во второй половине апреля, как уже говорилось, нас ознакомили с предварительным замыслом крупной наступательной операции силами Западного, Брянского и Центрального фронтов. На первом этапе предполагалось концентрическими ударами окружить орловскую группировку противника и уничтожить ее. Это дало бы возможность развернуть в дальнейшем общее продвижение на Брянск, а затем к верховью Днепра.
Разрабатывали операцию в такой последовательности: командование фронтов, получив от Генерального штаба предварительный замысел операции и общие указания об организации наступления, намечало конкретные фронтовые планы. К работе были привлечены также командующие теми армиями, которым предстояло осуществить операцию.
Командующий Западным фронтом генерал-полковник В. Д. Соколовский и командующий Брянским фронтом генерал-лейтенант М. А. Рейтер выработали согласованное предложение об организации наступления. Нашей 11-й гвардейской армии, имевшей в своем составе девять стрелковых дивизий, два танковых корпуса и другие средства усиления, предстояло прорвать оборону противника южнее Козельска и развить удар строго на юг — на Хотынец, с тем чтобы выйти во фланг и глубокий тыл орловской группировки немцев. После прорыва вражеской обороны из-за нашего левого фланга должны были выдвинуться вперед три дивизии соседней с нами 61-я армии Брянского фронта. Их задача — свертывать оборону противника, обеспечивая наше наступление с востока.
Очень важная роль в операции отводилась главным силам Брянского и Центрального фронтов. Первому надлежало нанести из района Новосиля мощный удар по вершине орловского выступа и овладеть Орлом. Войска же Центрального фронта должны были наступать из района Понырей на северо-запад — навстречу 41-й гвардейской армии, с тем чтобы в районе Хотынца замкнуть кольцо окружения.
Вместе с начальником штаба армии генерал-майором И. Т. Гришиным мы подолгу просиживали над картами и расчетами. У Ивана Тихоновича был солидный опыт и командной, и штабной работы. Чем больше мы вникали в дело, тем яснее видели уязвимые места в наметках штаба фронта, касающихся задач 11-й гвардейской.
Я знал, как трудно организовать взаимодействие соединений, выполняющих одну оперативную задачу, но входящих в армии разных, пусть и соседствующих фронтов, тем более в наступлении, когда войска должны быстро реагировать на обстановку, когда необходим стремительный маневр силами и средствами. К тому же обоим фронтам предстояло главными силами наносить удары на других, весьма удаленных от нас участках: Западный фронт готовит Смоленскую операцию, а Брянский поведет наступление из района Новосиля на Орел.
Возможно ли в этих условиях организовать достаточно тесное взаимодействие между фланговыми армиями двух фронтов? К сожалению, рассчитывать на это не приходилось.
Если бы силы, сосредоточенные для нанесения удара, находились в одних руках, дело значительно облегчилось бы. А это было тем более важно, что время для подготовки наступления отводилось очень жесткое — всего 20 дней, притом в трудных условиях затянувшейся весны.
Смущало нас и направление наступления — строго на юг, на Хотынец. Замысел эффектный — во взаимодействии с войсками Центрального фронта окружить всю орловскую группировку противника. Однако не было учтено, что силы у врага здесь огромные да и оборона его тут самая прочная. Что, если мы глубоко продвинемся, а войска Центрального фронта не подоспеют? Разбросав силы на большом пространстве, армия в этом случае неизбежно потеряла бы свою наступательную мощь и сама в конечном счете могла стать объектом сильных фланговых ударов, что угрожало ей отсечением от своих.
Жизнь показала, что операция на окружение обычно удается в том случае, если после прорыва вражеской обороны наступающие войска выходят на оперативный простор и получают возможность быстро преодолеть значительные расстояния, а затем создать внутренний и внешний фронты окружения раньше,
Реальный расчет и анализ сложившейся обстановки подсказывали, что надеяться на тесное взаимодействие с ударной группировкой Центрального фронта нам не приходится. Против Центрального нацелили удар 9-я армия Моделя и часть сил 2-й армии группы армий «Центр», получившие задачу совместно с 4-й танковой армией оперативной группы «Кемпф», группой армий «Юг» окружить и уничтожить советские войска на Курском выступе.
В такой ситуации следовало ожидать, что войска генерала К. К. Рокоссовского неизбежно и продолжительное время будут заняты напряженными оборонительными боями. Смогут ли они после этого быстро преодолеть 120 километров, отделяющих их от Хотынца?
По-видимому, замысел операции родился под впечатлением сталинградского контрнаступления, в котором ударные группировки двух фронтов — Юго-Западного и Сталинградского, — пройдя навстречу друг другу более 200 километров, замкнули кольцо окружения в точно назначенном пункте. Но под Сталинградом удар наносился по слабым флангам противника, а маневр на окружение осуществлялся по его тылам, куда он не мог перебросить резервы: их поглотили бои на улицах огромного города. В районе Орла обстановка сложилась совсем по-другому. Противник имел здесь прочную долговременную оборону и мощную группировку, которая сама готовилась наступать. Это в какой-то мере напоминало ситуацию, в которой мы оказались под Харьковом весной 1942 года. Тогда мы тоже планировали удар по группировке врага, которая сама изготовилась к наступлению. Недостаточный учет реального соотношения сил привел нас тогда к неудаче.
Так вот, взвесив все, мы пришли к выводу, что в замысел операции надо бы внести поправки. Лучше было бы ограничиться скромнее по масштабу, но более реальной задачей: сходящимися ударами нашей 11-й гвардейской из района к югу от Козельска и 61-й армии Брянского фронта с северо-востока окружить и уничтожить болховскую группировку противника, прикрывавшую с севера 9-ю армию Моделя. Для этого желательно было подчинить командованию 11-й гвардейской все силы, которые должны наступать с жиздринского плацдарма, то есть все двенадцать стрелковых дивизий, в том числе три дивизии соседа, а 61-ю армию усилить несколькими дивизиями и одним танковым корпусом из резерва Ставки. По нашему мнению, разгром болховской группировки образовал бы в обороне противника такую брешь, которую он вряд ли будет способен закрыть. Это привело бы к потере им здесь оперативной устойчивости и создало бы благоприятные условия для дальнейшего продвижения наших войск на юг, во фланг и тыл орловской группировки врага.
Наши соображения я подробно доложил командующему фронтом, но они показались Василию Даниловичу Соколовскому недостаточно убедительными. Это меня очень расстроило.
В конце апреля в Москву вызвали В. Д. Соколовского и меня, а также командовавшего тогда Брянским фронтом генерала М. А. Рейтера и командарма 61-й генерала П. А. Белова.
Нас принял заместитель начальника Генерального штаба генерал А. И. Антонов. Он заслушал соображения командующих фронтами. Я снова попытался изложить свою точку зрения, подкрепив ее расчетами и ссылками на данные разведки.
Моим главным оппонентом на сей раз оказался Макс Андреевич Рейтер, который заявил, что я требую слишком многого и что во всякой наступательной операции есть доля риска.
Я ответил, что риск следует сочетать с точным расчетом, Однако мои доводы никого не убедили. У командующих Западным и Брянским фронтами уже сложилось согласованное мнение, и руководство Генерального штаба не сочло возможным изменить что-либо.
Все же я продолжал упорно отстаивать свою мысль, и генерал М. А. Рейтер, не скрывая досады, заметил: