Так велика моя любовь
Шрифт:
Семнадцати лет от роду, Илис Редборн отличалась находчивостью и изобретательностью и обладала некоторым опытом в управлении большим поместьем, так как в течение последних нескольких лет выполняла роль хозяйки в доме отца. В доме Эдварда она чувствовала себя совершенно чужой, к тому же получилось так, что под ее началом оказались те, кто симпатизировал бывшему маркизу Бредбери, Максиму Сеймуру. Наемные рабочие, оставшиеся верными его памяти, очень настороженно относились к новому владельцу. Среди них ходили слухи о том, что Эдвард Стэмфорд получил поместье Бредбери путем грязных наветов и лжи. У Илис не было возможности выяснить, что из всего этого правда. Она появилась в Бредбери спустя несколько месяцев после того, как маркиз был убит в своей неудачной попытке обрести свободу, поэтому у девушки не было случая познакомиться с бывшим хозяином.
Она была полна решимости относиться с таким же пониманием к причинам, заставившим ее дядюшку убрать из дома все, что хоть как-то напоминало о маркизе. Если художнику, писавшему портрет, действительно удалось точно передать внешность бывшего владельца Бредбери, тогда нет ничего удивительного в том, что Сеймур произвел впечатление на Арабеллу. Потеря такого великолепного поклонника заставила бы любую женщину затаить злобу на отца, который косвенно был причастен к его казни. Если у Эдварда не было никаких причин, кроме желания сохранить мир в своей семье, его можно понять.
Главная трудность, с которой столкнулась Илис, заключалась в том, чтобы общаться со слугами, ненавидевшими нового хозяина. Хотя они всегда были заняты работой и добросовестно выполняли возложенные на них обязанности, все это делалось скорее из уважения к бывшему владельцу. Явным проявлениям недовольства обычно предшествовал довольно длительный период, в течение которого слуги с ворчанием выслушивали указания Эдварда. Илис не раз приходилось убеждать их, что они не имеют права обсуждать приказания хозяина, независимо от того, считают они их разумными или нет.
Сегодняшний вечер не был исключением из правил. Илис уже отругала нескольких лакеев за то, что они стали сравнивать нынешнего и бывшего владельцев, причем сравнение было не в пользу первого, когда заметила слугу, который топтался у винного бочонка. На нем был балахон с капюшоном, скрывавшим лицо. То, как он наклонился, вызвало у девушки подозрение, что он позволяет себе слишком вольно обращаться с хозяйским вином, а это было недопустимо.
Расправив плечи и разгладив черную бархатную юбку с фижмами [2] , Илис придала своему лицу строгое выражение, подобающее хозяйке большого дома, и приготовилась к новому спору. Для юной девушки она выглядела очень решительно и чрезвычайно элегантно в своем простом, но дорогом платье. Белый, отделанный кружевом плоеный воротник, узкий по сравнению с тем, который принято было носить при дворе, опускался под подбородком и приподнимался сзади, подчеркивая тем самым красоту ее правильного лица. Нежный румянец окрашивал щеки, придавая блеск синим, как сапфиры, глазам, оттянутым к вискам и опушенным густыми темными ресницами. Брови, которые она отказывалась выщипывать, как делали многие модницы, имели медный оттенок и четко выделялись на белоснежной, без малейшего изъяна коже. Темно-рыжие волосы девушки были разделены на прямой пробор и красиво уложены под очаровательной наколкой из черного бархата. Из-под плоеного воротника свешивались две длинные нити жемчуга. Замок ожерелья представлял собой обрамленную мелкими рубинами миниатюру, которая была выполнена эмалью и изображала профиль женщины, похожей, как утверждал отец, на ее мать.
2
Широкий
Илис надеялась, что у нее такой же величественный вид, как у женщины на крохотном портрете, поэтому считала, что слуга, увидев по ее наряду, какое положение она занимает в доме, будет держаться с ней гораздо почтительнее, чем если бы был свидетелем ее недостойных переодеваний, к которым она прибегала, когда путешествовала по трущобам Элсатии [3] и городам Ганзы. Остановившись за спиной у слуги, она ласковым голосом произнесла:
— Нравится вино?
Его склоненная голова стала медленно поворачиваться, и наконец перед Илис появились широкие плечи и узкая щель между краями капюшона, почти полностью скрывавшего лицо. На его темные глаза упал свет свечи, и они, казалось, зажглись огнем. Этот человек был намного выше других слуг и чем-то отличался от них, поэтому у девушки возникло подозрение, что он не принадлежит к домашним слугам и явился в замок без разрешения.
3
Район в Лондоне, где в XVI-XVII вв. находили себе убежище должники и преступники.
— Прощения просим, хозяйка. Старый чашник просил меня попробовать вино, не кислое ли оно, не будет ли оно щипать язык господам.
Грубая речь не портила глубокого голоса незнакомца, звучавшего тепло и приветливо. Он поднял большую плоскую бутыль, которую держал в руках, немного наклонил ее, потом долго задумчиво смотрел на нее, прежде чем постучать по ней. указательным пальцем.
— Точно говорю, хозяйка, это из старых запасов. Дюже крепкое, так и есть. Не та дрянь, что подает гостям этот парень Стэмфорд.
Илис напряженно наблюдала за незнакомцем, ошарашенная его оскорбительным поведением. Его наглость задела ее, и в голосе девушки зазвучал сарказм:
— Сомневаюсь, что сквайра [4] Стэмфорда интересует ваше суждение или мнение, какими бы они ни были. Неблагодарный негодяй! Кто ты такой, чтобы так дурно судить о добрых намерениях того, кто платит тебе? Стыдно!
Незнакомец устало вздохнул:
— А жаль. Стоило бы.
Уперев руки в бока, Илис набросилась на него с гневной отповедью, при этом ее глаза метали молнии:
4
Сокращенная форма от английского дворянского титула эсквайр; помещик, главный землевладелец прихода.
— Ах вот что я слышу! Он еще недоволен! Вот уж воистину наглец! Да сквайр скорее выслушает замечания нищего с улицы, чем слуги с собственной кухни. Скажи-ка мне, добрый человек, правильно ли я поняла, что мое присутствие помешало тебе пить вино?
Незнакомец поднял замотанную в лохмотья руку и вытер рот.
— Сквайру стоило бы попробовать свое добро. Жалко поить господ тем горьким пойлом, что он заставил нас нацедить.
— Ты такой знаток виноделия или просто родился самонадеянным болваном? — высокомерно фыркнула Илис.
— Болваном? — Он издал сдавленный смешок, в котором совершенно явственно слышался упрек. — Ну ладно! Я получил свою долю. Пора двигаться, а то и так слишком долго крутился вокруг вашей милости.
У Илис от негодования перехватило дыхание.
— Ты взял гораздо больше, чем тебе положено!
Незнакомец никак не отреагировал на возмущение девушки и равнодушно пожал плечами:
— Не надобно особой самонадеянности, чтоб отличить плохое от хорошего, добро от зла… и для этого не надобно большого ума.
Подойдя к бочонку, он принялся наполнять вторую бутыль.
— Когда здесь жил его светлость…
— Эй, ты! Еще один плакальщик по покойному маркизу! Никогда не представляла, что слуги могут быть столь единодушны в своей привязанности! — пожаловалась Илис.
Она заметила, что внесли огромные подносы с новыми блюдами, и рукой указала на стол в дальнем конце зала, куда следовало отнести угощение. Ей ужасно не хотелось отпускать этого наглеца, не дав ему должного отпора.
— Скажи, неужели прежний хозяин совсем не учил тебя хорошим манерам?