Так велика моя любовь

Вудивисс Кэтлин

Дерзкий поступок приятеля вызвал у Николаса какую-то странную тревогу.

— Я не хуже тебя мог бы справиться с этой задачей, — поплотнее запахивая меховой воротник плаща, заметил он.

— Ты был занят собой, — напомнил ему Максим. — А дама не могла ждать.

Едва ли эти слова успокоили капитана.

— Тебе нет необходимости ждать ее. Я сам провожу ее к экипажу.

— Как хочешь, — ответил Максим и взмахнул рукой, желая тем самым показать, что подчиняется капитану.

Николас, нахмурившись, смотрел ему вслед. Неопределенность в отношениях с Илис заставляла его сомневаться, правильно ли он поступил, пригласив Максима сопровождать их. Он был достаточно умен, чтобы

здраво оценивать очарование, исходившее от его светлости, его притягательность для женщин. Просто дело в том, что он чувствовал себя в полной безопасности, пока эти двое ссорились и предъявляли взаимные претензии. Но он ни разу не удосужился задуматься о том, насколько они искренни в своих эмоциях, так как у обоих была масса причин ненавидеть друг друга. Ему даже в голову не приходило, что их сердца смягчатся.

Илис была чрезвычайно разочарована, когда, вернувшись, обнаружила, что Максим ушел, а ее ждет ганзейский капитан. Ее охватило чувство вины, что происходило каждый раз, когда она оказывалась в обществе Николаса. Даже несмотря на свое нежелание открыто признаться в любви к Максиму, она поняла, что обязана каким-то образом указать капитану на тщетность его ухаживаний. Она пыталась подобрать слова, которые помогли бы как можно более безболезненно разорвать возникшие между ними отношения. Уважая его дружбу, она старалась облечь свой отказ в более мягкую форму, но ничего не приходило в голову. Не найдя ничего лучше, она произнесла набившую оскомину банальность — о погоде:

— Кажется, сегодня не будет сильной метели.

Посмотрев на серое, унылое небо, Николас внес свою лепту в столь бессмысленный разговор:

— Думаю, и снегопад скоро закончится. — Поправив перчатку, он посмотрел на девушку. — Я жду фас, чтобы отнести ф экипаж, фрейлейн.

— О, нет никакой необходимости, капитан, — поспешно возразила Илис. Ей очень не хотелось, чтобы он оказывал ей подобные услуги, особенно сейчас, когда она собиралась отказать ему. — Я вполне способна добраться сама.

— Будет жаль, если фы испортите свое платье, — попытался настаивать Николас и шагнул к ней.

Тихий шорох, раздавшийся в зарослях позади капитана, заставил его оглянуться на протоптанную ими тропинку. На секунду воцарилась тишина, а потом послышалось лошадиное фырканье. Увидев между деревьями направлявшегося к ним Максима, который вел за собой огромного вороного жеребца Эдди, Илис почувствовала облегчение, свидетельствовавшее о том, кому именно отданы ее симпатии.

— Дружинники уже готовы, — объявил Максим, стойко выдержав недовольный взгляд Николаса. — Они спрашивают, что им делать: ехать вперед или оставаться возле экипажа? Полагаю, они ждут твоих приказаний.

Разозлившись, Николас повернулся к Илис. Джентльмен не может позволить себе схватить даму в охапку и притащить ее в лагерь, полный мужчин. Ведь то, каким образом Илис появилась из экипажа, уже в достаточной мере разожгло их любопытство. Более того, теперь, после всего, что натворил Максим, он не может заявить о своей привилегии быть единственным покровителем девушки. Придется уступить его светлости и подвезти Илис на Эдди.

— Мы чуть-чуть проедем верхом рядом с экипажем, — заявил Максим, подсаживая Илис в седло, достаточно широкое, чтобы в нем хватило места и девушке, и вскочившему на спину жеребца Максиму.

Эдди взмахнул хвостом и попятился, поэтому капитану пришлось отойти на безопасное расстояние. Понимая, что, если он попросит Илис ехать с ним в экипаже, это будет выглядеть как проявление собственнических инстинктов, Николас заставил себя сдержаться и никак не выразил бушевавшей в нем ярости. Однако, когда Максим, пришпорив коня, пустил Эдди в

легкий галоп, а Илис, от рывка лошади упав ему на грудь, так и осталась в этом положении, Николасом овладело жгучее желание выступить в роли взбешенного соперника.

Руки Максима обняли девушку, и он прошептал ей на ухо:

— Я чуть не сошел с ума от ревности, представив, что вас будет прижимать к себе другой, пусть даже и с такой невинной целью, как донести вас до экипажа. Я просто был обязан вернуться за вами.

Илис накрыла ладошкой его руку. Ее так и подмывало признаться ему, что она испытала огромное облегчение, когда увидела его.

— Николас стал мне близким другом. Мне бы не хотелось причинить ему боль.

— Если вы его любите, тогда скажите мне об этом, и я отойду в сторону, — сердито произнес Максим. — И не надо ничего объяснять. Но если то, что я чувствую, правда и если между нами действительно что-то есть, тогда лучше как можно мягче сообщить ему об этом сейчас, чем извиняться потом. Иначе, моя дорогая, это будет равносильно тому, чтобы палить с караки [37] по небольшой лодчонке.

37

Испанское или португальское вооруженное купеческое судно.

Глава 17

Река Траве и высокие зубчатые стены, построенные горожанами ганзейского города, долгие годы служили для Любека отличной защитой от нападений. Перед стенами располагались Холстенские ворота, представлявшие собой две одинаковые приземистые башни, чьи пушки являлись грозным предупреждением для всякого, кто отважится атаковать город. Сам город, освещенный предзакатным солнцем, отражавшимся в остроконечных крышах и шпилях кирх, был подобен отделанной драгоценными камнями броши.

— Любек! Unser aller Haupt! [38] — воскликнул Николас, когда они подъезжали к воротам. — Средоточие нашего разума! Королева Ганзы! — Он улыбнулся Илис, скакавшей верхом рядом с ним. Разве это не истинное сокровище, фрейлейн?

— Вы правы, — ответила восхищенная девушка.

Миновав ворота, Николас и его спутники углубились в замысловатый лабиринт улиц и остановились возле большого бревенчатого дома. В окно первого этажа выглянул юноша. Увидев капитана и его друзей, он улыбнулся и исчез. Не прошло и минуты, как в глубине дома раздались радостные возгласы. Дверь распахнулась, и юноша с двумя женщинами появился на крыльце.

38

Всему голова! (нем.)

Николас спешился и, открыв свои объятия, громко, на всю улицу, поприветствовал родных. Словно дети, радостно завизжав, женщины бросились ему на шею, а юноша принялся хлопать капитана по спине.

— Кажется, семья Николаса не менее эмоционально воспринимает жизнь, чем он сам, — со смехом проговорил Максим, снимая Илис с лошади.

Опустив ее на землю, он задержал на ее лице взгляд, преисполненный любви и нежности. Хотя внешне он был совершенно спокоен, Илис уловила в его глазах огонь желания и вновь ощутила, как по ее телу разливается сладостное томление, а ноги подгибаются. Ее словно окутало приятным теплом. И опять в голове появилась дерзкая и соблазнительная мысль, что пора покончить со своим ребячеством, с этими сомнениями, которые мешают ей утолить горевшую в ней страсть, и пустить его в свою постель. Он бы научил ее всему, что знает сам…