Такая как есть (Запах женщины)

Кауи Вера

Он повернулся к плите, посмотреть, готовы ли спагетти, осторожно вытянул одну макаронину вилкой, попробовал.

– Мне кажется, сегодня я отработал все до последнего цента, выплаченного мне Евой.

– Ты уже тысячу раз отработал свои деньги, – ответила Алекс, и в голосе ее впервые прозвучали более теплые нотки.

Когда он повернулся к ней, глаза его светились теплым блеском. Но в них не было ни тени самодовольства или бахвальства. Она безотчетно ответила ему доверчивой улыбкой.

«Нет, она по-прежнему не здесь. Ее ум все еще, словно каторжник, закованный в колодки, тащит непосильный груз – чувство вины. Когда

речь идет о матери, Алекс просто не может быть объективной». Макс снова повернулся к плите, попробовал еще раз спагетти, проговорив:

– Я не поскупился на чеснок. Но поскольку каждый из нас будет спать в одиночестве, это не имеет значения…

Он забросил крючок, но ничего не поймал.

– Неплохо. Я люблю чеснок.

«Как вывести ее из шока? Чем? Горячий чай и теплое одеяло? Дать пощечину? Так поступают с теми, кто впал в прострацию. Нет… это не подходит. Раньше мне всегда удавалось разговорить ее и вывести из любого состояния. Отчего сейчас я никак не могу этого сделать?»

– Извини, что я перепоручил тебе сегодня Памелу, – сказал он, усаживаясь за стол напротив нее. Алекс сидела в кресле, обмякнув как тряпичная кукла.

– Это было очень страшно – я имею в виду кремацию?

– Скорее неприятно, учитывая, насколько развита бюрократическая машина в Швейцарии. И к тому же в семействе Бингхэмов никого никогда не кремировали. Все чинно покоятся в семейном склепе. Тетушки Криса никак не могли дознаться, оставил ли какое-нибудь письменное завещание по этому поводу сам Крис.

Отчуждение на ее лице было смешано с печалью:

– Это ужасно.

– А теперь вернемся к тому, что выкинула твоя мамочка. Мне удалось кое-что выяснить, почему она решилась на это. – Макс умолк.

– Это не внезапное решение, не порыв. Я видела ее, когда ты ее нес. Она накрасила ногти, тщательно причесалась, подобрала подходящую ночную сорочку. И потом эти свечи! Сколько времени надо, чтобы зажечь их… Она устроила настоящую церемонию прощания…

– Прощания и прощения… Она хотела избавиться от чувства вины… А всем известно, в какие неожиданные формы это выливается у Евы.

– Да, одна из них – то, как она вела себя со мной, – сказала Алекс и, немного помолчав, добавила: – И как я вела себя с ней.

– Ну вот, – вздохнул Макс, – наконец-то. У тебя были все основания не принимать на веру ее признания. Она всегда подбирает одежду к определенной ситуации, а с такой ей справиться оказалось трудно.

– Мне тоже.

– Но ведь ты не пыталась покончить с собой, – Макс подался вперед. – Сама посуди, Алекс, сколько было разных причин, которые могли подтолкнуть Еву к такому шагу. И самое главное то, что она накануне несчастного случая устроила Крису бешеный скандал…

– Это тебе Памела рассказала?

– Да. Она считает, что именно Ева стала причиной смерти Криса. И хотя вообще-то твоя мать не склонна виниться, на сей раз никуда не денешься. Надежды, которые она возлагала на Криса, рухнули с его смертью. Он должен был унаследовать ее дело – да, я знаю, это его не привлекало, – но разве он волен был в своих действиях? Джонеси сказал, что она вспоминала всю свою жизнь, чего, наверное, никогда в жизни не делала. Не исключено, что она пришла к выводу, что стала совсем не той, кем хотела стать. Может быть, ей непереносима сама мысль о том, что она может состариться, утратить красоту и привлекательность. Для женщины, которая

ради этого и жила, смириться невозможно. Ведь что у нее еще есть в жизни?! Да мало ли еще что могло быть. Но что решилась она на такое из-за твоего отказа простить ее, я не могу поверить. С чего бы человек, который тридцать лет игнорировал тебя, пошел на самоубийство, потому что ты ее оттолкнула! Нет, в этом нет логики.

– Она всегда поступала иррационально.

– Тем не менее… – Макс снова привстал, чтобы попробовать спагетти и помешать соус, – впрочем, спросишь у нее сама.

– Легко сказать, не так просто сделать.

– Но не для доктора филологических наук…

Он встретил ее нахмуренный взгляд.

– Что ты хочешь этим сказать? – Алекс будто иголки выпустила.

– Я хочу сказать, что если у твоей матери сотня масок, то у тебя их две. Алекс Брент и доктор Александра Брент. Сейчас ты, стараясь удержать ситуацию под контролем, надела маску Александры Брент. У Алекс мать попросила прощения, а доктор Брент отказала ей в этом. И теперь доктор Брент берется тебе доказать, почему такое решение было правильным. Она подберет подходящие выражения, выстроит цепочку логически безупречных заключений… – Макс потерял терпение. – Если ты хочешь узнать истину, то спроси про нее у Алекс, а не у доктора Брент!

– Но я и есть она.

– Нет! Поведение доктора Брент вызвало не просто чувство протеста, оно шокировало тебя. Никаких рыданий, никакой истерики – она хладнокровно вычисляла, рассчитывала, сортировала факты и наблюдения. Вот с чем не могла смириться Алекс.

– А чем, собственно, тебя не устраивает доктор Брент?

– Наоборот, мне нравится, что она полностью владеет ситуацией. Я отдаю ей должное.

– Да ничего подобного!

Макс пристально посмотрел на нее. Алекс отвела взгляд. Тогда Макс встал и налил еще по бокалу вина в надежде, что та истина, которая открывается в вине, поможет и им выбраться из трясины на твердую почву.

– Мне не удастся изменить себя, – продолжила Алекс после паузы. – Такова уж моя натура, – заключила она, словно это что-то объясняло, и сделала большой глоток.

– Помнишь историю про лягушку и скорпиона? – спросил Макс, тоже отпив из бокала.

– Нет.

– Однажды скорпион попросил лягушку перевезти его через широкую и глубокую реку. «Нет, ведь ты ужалишь меня». – «Но какой в этом смысл – тогда мы оба утонем, и все», – ответил скорпион. Лягушка подумала, подумала и согласилась. «Ладно, садись», – сказала она, подставляя спину. Но по дороге скорпион взял и ужалил лягушку. «Почему?» – спросила она, начиная тонуть. «Потому что такова моя натура», – ответил скорпион, следуя за ней.

Алекс, нахмурившись, молча смотрела перед собой.

– Никто, кроме нас самих, не в состоянии помочь нашей «натуре», только мы сами можем изменить ее. Необходимо хотя бы небольшое усилие воли, – добавил он.

– …и желание.

– А что ты знаешь о желаниях? – спросил Макс мягко. Он увидел, как густо покраснела Алекс, и вздохнул с облегчением. «Нет, ты еще не закостенела под своей оболочкой», – подумал он.

– Я использую это слово в определенном контексте, – сквозь зубы ответила Алекс. – И у меня нет настроения продолжать этот разговор. – Какая жалость. А у меня есть. Сегодня весь день шел кувырком, все перевернулось с ног на голову, и мне хочется продолжить разрушение крепостей.