Такая разная Блу
Шрифт:
— Значит, это ты выхватила пистолет у того бедного мальчика. Уилсон рассказал мне все о тебе! Какое прекрасное у тебя имя! А я Тиффа Снук, сестра Дарси… то есть, мистера Уилсона. Ты должна посоветовать мне что-нибудь из меню! Я готова съесть единорога и почистить зубы его рогом! Я ужасно голодна! — Тиффа выпалила все это буквально за несколько секунд, и я поймала себя на мысли, что она мне нравится, несмотря даже на ее меховое пальто. Если бы она не упомянула о родственных связях, я бы подумала, что Уилсону нравятся женщины в возрасте.
— Тиффа всегда голодна, — сухо добавил
— Это правда. И я должна буду провести на беговой дорожке не меньше часа, чтобы сбросить эти начос, но мне все равно. Так что посоветуй, Блу, что заказать?
Я порекомендовала им несколько вещей, не переставая думать о том, во что одета Тиффа Снук на тренировке, если в кафе она ходит в сетчатых чулках и меховом пальто. Лично мне она представлялась бегущей по дорожке на каблуках и детском потном костюмчике с меховой оборкой. Она была тощей, как рельса, и при этом довольно высокой, а энергия била из нее фонтаном. Возможно, ей нужна была лошадиная — или единорожья — порция еды для того, чтобы как-то ее утихомирить.
Я поймала себя на мысли, что слежу за Уилсоном и его сестрой на протяжении всей их трапезы и вовсе не потому, что я была их официанткой. Они, казалось бы, наслаждались обществом друг друга, и из угла, в котором они сидели, постоянно доносился смех. Похоже, Тиффа, принадлежала к тому типу людей, которые говорят без умолку. Когда же я наконец принесла им счет, она удержала меня за руку так, словно мы с ней были старинными друзьями. И единственное, что я могла сделать, это не вырывать ее.
— Блу, ты должна разрешить наш спор. Дарси сказал, что ты разбираешься в резьбе по дереву, не так ли? Так вот, в местном магазинчике я видела прелестные изделия из дерева, ты знаешь что-нибудь о них?
На мгновение я замерла в смущении, не зная, что ответить.
— О, а что конкретно вы хотите узнать? — осторожно спросила я.
— Дарси сказал, что на них вырезана твоя фамилия. Но я сказала, что они просто не могут принадлежать тебе. Без обид, дорогая, просто они изготовлены очень профессионально.
— Они мои, — выпалила я. — Если это все, вот ваш счет. Можете расплатиться на стойке. Спасибо, что зашли, — с этими словами я поспешила прочь, вбежав на кухню так, словно за мной гнались. Я поймала себя на мысли, что ищу место, где спрятаться, как будто Уилсон и его сестрица вели на меня охоту. Притаившись на несколько минут, я достаточно осмелела для того, чтобы выглянуть из-за створчатых дверей, отделяющих кухню от общего зала.
Они рассматривали сувениры в магазине, несколько раз остановившись возле моих работ. Тиффа ткнула в одну из них пальцем и что-то произнесла, обращаясь к Уилсону, однако я не могла ее слышать. Чувства застенчивости, ужаса и восторга боролись в моей груди. Я отвернулась, не в силах больше смотреть на это. Время близилось к закрытию, кафе почти опустело, поэтому я осталась на кухне и занялась своими обязанностями, одновременно дожидаясь их ухода.
Через полчаса, на кухне появилась сияющая Джослин — ночная управляющая.
— О боже! О боже, Блу! Ты видела эту леди в меховом
— Она купила их все? — пискнула я.
— Все, кроме одной. Но только потому, что парень, который был с ней, сказал, что сам ее купит.
— Какую?
— Все же, говорю тебе!
— Нет, я имею в виду, что купил тот парень?
— Ту, которая ближе всех к выходу. Иди сюда. Я покажу тебе, где она была. Он забрал ее с собой.
Щебеча, как маленькая девочка, она вышла из кухни, а я пошла за ней следом. Я была искренне удивлена ее восхищением.
— Вот. Вот тут она была! — Джослин указала на пустующую полку. — У нее еще было странное название, кажется, арка? Да, точно! Он забрал ее.
Уилсон забрал арку. Я почувствовала волнение, подумав, что он догадался, что она значила. Я нашла выгнутую дугой ветку мескита. Медленно, сосредоточенно, я обрабатывала его, придавая материалу очертания женщины, стоящей на коленях, со спиной, выгнутой дугой, на манер кошки, замершей в глубоком поклоне, готовой служить. Ее тело было похоже на арку, руки лежали у головы, и она почти готова была целовать землю, которую сжимала в кулаках. Как и другие мои работы, эта была довольно абстрактной, лишь слегка напоминающей женщину. Кто-то, возможно, видел в ней просто глянцевое дерево, испещренное линиями и впадинами. Но когда я вырезала ее, я представляла себе Жанну. И во мне без конца звучали ее слова: «Нет ничего хуже, чем жизнь без веры». Моя Жанна д’Арк… которую забрал Уилсон.
Неделю спустя я вошла в класс Уилсона и тут же остановилась как вкопанная, создав позади себя небольшую пробку из учеников. Одноклассники толкались и бурчали, огибая мою застывшую фигуру. Моя скульптура стояла на столе в самом центре класса. Сам преподаватель находился у стола, разговаривая со студентом. Я уставилась на него, надеясь, что он взглянет на меня и объяснит, что означает этот цирк. Но он так и не поднял глаз.
Медленно я двинулась к своей парте, передней в центре, которая находилась аккурат напротив скульптуры, вырубленной моими руками. Мне не требовалось приглядываться к ряду линий на глянцевой поверхности. Достаточно было просто закрыть глаза и вспомнить, как я придавала ей очертания женщины с изогнутой спиной, чем-то похожей на Францию.
— Блу? — позвал меня Уилсон, все еще стоя у стола. Я медленно повернулась и посмотрела на него. Подозреваю, что в эту минуту выражение моего лица никак нельзя было назвать дружеским. Но он проигнорировал мой испепеляющий взгляд и спокойно попросил меня:
— Подойти сюда, пожалуйста.
Я выполнила его просьбу, остановившись напротив стола со скрещенными на груди руками.
— Я хочу, чтобы ты рассказала классу о своей скульптуре.
— Зачем?
— Потому что она прекрасна.