Такая удивительная Лиговка

Векслер Аркадий Файвишевич

С 1957 по 1989 г. Комлева танцевала в балетной труппе Ленинградского государственного академического театра оперы и балета им. С.М. Кирова. Из-за отсутствия вакансий она была принята стажером и начала с кордебалета, но сразу же стала получать и сольные номера. Репетировала партии классического репертуара с замечательными мастерами Б.В. Шавровым, Е.М. Люком, Н.В. Балтачеевой, Н.В. Беликовой.

Поначалу Комлеву считали лирической танцовщицей, чей идеал – партия Марии в «Бахчисарайском фонтане». Но полностью она впервые раскрылась в балете Игоря Бельского на музыку Андрея Петрова «Берег надежды», в условно-стилизованной, загадочной партии Потерявшей любимого. Это была первая настоящая премьера в жизни артистки: так она получила доступ к современному репертуару. Контрасты трагически скованного тела и крылатых изломов рук передавали безнадежность плача, тщетный порыв девушки-птицы взлететь. В дальнейшем наибольшими удачами Комлевой стали Никия, Раймонда, Мехменэ-Бану,

Китри, Злюка, а «Ковбои» – концертный номер, поставленный Леонидом Якобсоном для Габриэлы Комлевой и Константина Заклинского, поразил даже самых ярых поклонников балерины своей острой характерностью. Поистине только прозорливец Якобсон мог угадать в Комлевой эту шальную, угловатую девчонку, так забавно и обаятельно сочетающую неуклюжесть с акробатическими подвигами, каприз с неподдельной открытостью сердца. То было ново для всех, неожиданно и вызывающе смешно: раскрывало еще одну грань многокрасочной жизни Комлевой.

В 1961 г. Игорь Бельский поставил «Ленинградскую симфонию» на музыку Первой части Седьмой симфонии Д.Д. Шостаковича. В спектакле участвовали только молодые артисты, и репетиции проводились во внеурочное время. Партия Девушки была создана специально для Комлевой и стала для нее одной из любимейших. Пока Комлева выступала на сцене, она всегда настаивала на том, чтобы постановка шла, не выпадала из репертуара. Впоследствии на телевидении были сняты отрывок из «Берега надежды» (все, что осталось от спектакля) и целиком – «Ленинградская симфония». К сожалению, замечательная балерина трагически погибла в дорожно-транспортном происшествии в начале мая 2009 г.

В 1956 г. огромный дом на Лиговке возле Московского вокзала расселили и перестроили в гостиницу.

Дом № 12

Невский проспект, 118 (Гостиница Эссен-Стенбок-Фермора)

Здание гостиницы (дом графини А.П. Эссен) построено в 1845–1847 гг. академиком архитектуры А.П. Гемилианом на северной границе Знаменской площади.

Коллежский советник граф Яков Иванович Эссен-Стенбок-Фермор – одаренный предприниматель, выходец из английской военной семьи, крупный петербургский домовладелец. Эссен – пресекшийся графский род, происходивший из Голландии; родоначальником собственно русского рода Эссен был санкт-петербургский военный генерал-губернатор, член государственного совета, генерал от инфантерии Петр Кириллович Эссен (1772–1844), возведенный в 1833 г. в графское достоинство Российской империи. В 1835 г. Высочайше повелено графу Якову Ивановичу Стенбок-Фермор, женатому на единственной дочери Петра Кирилловича, Александре, принять фамилию тестя и именоваться Эссен-Стенбок-Фермор. Герб внесен в XII части Общего гербовника. Существует несколько дворянских родов Эссен, происходящих от древних лифляндских дворян, и других, более позднего происхождения.

Я.И. Эссен-Стенбок-Фермору принадлежала идея построить новую торговую галерею Петербургский Пассаж, которая открылась 9 мая 1848 г. Одновременно со строительством вокзала владелец Пассажа граф Эссен-Стенбок-Фермор выкупил большой участок земли на противоположной стороне площади и по проекту архитектора А.П. Гемилиана построил на нем одну из крупнейших в городе гостиниц. В ходе строительства менялись владельцы участка. Ими были купец Пономарев, сам Эссен-Стенбок-Фермор, его жена Александра Петровна, княгиня Екатерина Александровна Вачнадзе, приобретшая участок 20 августа 1856 г. К этому времени подвальный и первый этажи были заняты жильцами, а во втором—пятом этажах помещалась гостиница купца Трахтенберга «с коридорами и номерами от 8 до 14 кв. сажен». Архитектор Р.Б. Бернгард в 1862 г. оценил домовладение Е.А. Вачнадзе в 209 910 руб., отметив, что «дом построен на прочном каменном фундаменте на сплошных подвалах, покрытых благонадежными сводами и занятых лавками и частично жильем», складами и амосовскими печами. В доме имелось 18 входов в торговые помещения, где размещались фруктовая лавка Блохина, винный погреб Иоганна Годкнехта, маклерская контора Успенского, гробовая мастерская Ефимова, булочная Грубее, парикмахерская Вульстена, съестная и пирожковая лавки Алексеева, питейное заведение Тихонова, портерная Лазутина, мясные лавки Кузнецова и Кондратова. Гостиницей владел Зимняков.

В 1865 г. домовладение Е.А. Вачнадзе было выставлено на продажу и после продолжительных торгов и переторжек приобретено А.М. Пантелеевой, по заказу которой архитектор-художник Я.И. Губанов в 1871 г. обогатил облик фасада. В 1878 г. при владельце Н.В. Тулякове академик архитектуры И.И. Климов надстроил пятый этаж. Новый владелец гостиницы Василий Ионович Соловьев не только назвал ее «Большой Северной», но и заказал архитектору А.С. Хренову ее надстройку шестым этажом, что и было сделано в 1896 и 1900 гг. [21] В 1903 г. «Большая Северная» становится гостиницей II класса, одной из лучших в городе, приносившей в год 100 тыс. руб. чистого дохода. Здесь останавливались Л.В.

Собинов, Д.В. Каракозов, М.Е Салтыков-Щедрин, имам Шамиль.

21

Архитекторы-строители Санкт-Петербурга середины XIX – начала ХХ века // Справочник под общ. ред. Б.М. Кирикова. СПб., 1996.

В 1900 г. здание оснастили лифтами. Архитектор О.Р. Мунц в 1912 г. соорудил мансарду над фасадом, выходившим на 1-ю Рождественскую улицу. Парадный подъезд облицевали гранитом. На пятом этаже появилась крытая терасса. Гостиница стала первоклассным европейским отелем на 200 номеров: один – трехкомнатный, 40 – двухкомнатных, остальные – однокомнатные. В 23 номерах ванные, на этажах – девять общих ванных комнат. В самом дорогом – трехкомнатном – 39-м номере обстановка стоимостью 14 тыс. руб. (картины в золоченых рамах, пианино «Герман Кох», бюст Александра II). Номера, кабинеты и ресторан украшали персидские ковры, мебель из ореха и бука, хрустальные люстры, фарфоровые вазы Императорского завода. В ресторане – фирменная посуда завода Корниловых с вензелем хозяина.

В 1898 г. здесь жили: светлейший князь Генрих Фридрихович Витгенштейн, действительный статский советник, член многочисленных правительственных и общественных организаций и научных обществ Петр Николаевич Исаков, камергер Николай Павлович Скрипицын, белорусский писатель Владимир Людвигович Кигн, адъюнкт-профессор Технологического института императора Николая I Александр Александрович Яковкин; в гостинице часто останавливались и жили члены Государственной думы.

В.Л. Кигн (1856–1908) – писатель (псевдоним Дедлов), автор стихотворений, рассказов, корреспонденций о военных действиях в Манчжурии во время Русско-японской войны (1904–1905). Состоял в переписке со многими деятелями русской культуры (материалы хранятся в фонде рукописей Пушкинского дома, Ф. 127; Ед. хр. 305; 1842–1910).

П.Н. Исаков (1852–1917) – государственный и общественный деятель, экономист и статистик; в Петербурге жил с конца 1890-х гг. В 1898 г. – чиновник 2-го департамента Правительствующего сената, член комитета, а с 1905-го – председатель 1-го Общества содействия русской промышленности и торговли, член союза взаимопомощи русских литераторов, член Императорского Русского географического общества. Читал лекции по организации управления торговлей и промышленностью в Петербургском университете. В 1917-м – член совета Российской экспортной палаты, вице-председатель Российско-Бельгийской торговой палаты. Автор «Очерка управления торговлей, промышленностью и сельским хозяйством в Западной Европе и России» (печатался отдельными выпусками по темам в 1898–1900 гг.) и «Справочной книги о благотворительных учреждениях в Санкт-Петербурге» (1911 г.).

После революции гостиницу национализировали. Некоторое время в здании находилось правление Октябрьской железной дороги. Потом здесь разместилось Городское общежитие пролетариата (ночлежка для безработных) – сокращенно ГОП. Безработные – народ бурный, и от названия их приюта появилось ставшее общераспространенным слово «гопники», а городские острословы пустили в обиход ныне забытое: «Количество гопников измеряется в лигах». В 1930 г. «Большая Северная» снова стала гостиницей под новым названием – «Октябрьская»: 255 номеров, рассчитанных прежде всего на советских командированных. В 1956 г. к гостинице отошел и реконструированный дом Фредерикса, и к началу 1960-х гг. гостиница стала крупнейшей в Ленинграде: 738 номеров на 1774 места, из них 44 – класса «люкс». А в 1977 г. в состав «Октябрьской» вошли находящиеся на другой стороне Лиговки гостиницы «Московская» и «Северная». «Октябрьская» не считалась первоклассным отелем: из иностранцев здесь останавливались финны и «народные демократы». Преобладал служилый люд. Гостиницу любили московские гастролеры. В баре гостиницы вершили свои темные дела валютчики и фарцовщики. На входной двери показывали вмятину: окраинный хулиган, недовольный засильем «центровых», приколол одного из них заточкой к косяку. Любители марихуаны (по-здешнему «Марья Ивановна»), промидола («Прохор»), фенамина («Федор Михайлович») и прочих наркотиков легко находили их в проходных дворах у Московского вокзала.

Приведем найденные в различных публикациях воспоминания о гостинице известных ее постояльцев.

Микаэл Таривердиев: «Хотя я любил Ленинград весной, в белые ночи, зимой там промозгло и холодно. Но плохая питерская погода компенсировалась для меня общением с Алисой Фрейндлих и Игорем Владимировым. Я даже останавливался не в «Европейской», а в «Октябрьской», потому что эта гостиница была недалеко от их дома. И вся моя ленинградская жизнь была связана с ними. Все мои знакомые, друзья приходили в их замечательный теплый дом, это был как бы центр звезды, к которому тянулись лучи. Не могу даже вспомнить, как мы познакомились, по-моему, они были на одном из моих концертов в Капелле. Подружились мы как-то стремительно, они очень увлекались моей музыкой. Я даже помню, что в каком-то интервью Алиса на вопрос "Кто ваш любимый композитор?" ответила: "Бах и Таривердиев"».