Такие разные миры. Сборник
Шрифт:
Хотя путешествовал он под именем Альфреда Симмонса, одежда и внешность ясно давали понять, что это не кто иной, как Джокер. Он внимательно осмотрел свои зеленые волосы, красные губы и удлиненное лицо. Лицо раскалывала неестественно широкая улыбка. Джокер был счастлив. Он долго ждал этого момента. Теперь одна давняя мечта осуществится. Он станет необыкновенно богат и при этом недурно позабавится.
Когда Джокер неторопливо сходил по трапу, все взгляды обратились на него. Тот мартовский день в Гамбурге выдался серым и холодным. На серых стенах больших старых домов поблескивали капли недавнего дождя. Сразу за будкой поста
12
Verboten (нем.) – запрещенным.
Ступив на землю нацистской Германии, Джокер вздохнул с наслаждением, полной грудью. Да, именно так он все себе и представлял.
Джокер подошел к будке иммиграционного контроля. Чиновник изучил паспорт и с подозрением посмотрел на Джокера:
– Герр Симмонс? Странное время вы выбрали для посещения Германии. У нас тут, знаете ли, война.
– Да, знаю, – ответил Джокер. – Против Франции и Англии. К нам, американцам, она не имеет никакого отношения. К тому же ничего особенного ведь пока не происходит?
– В прошлом месяце мы завоевали Польшу! – заявил чиновник.
– Велика важность! – ухмыльнулся Джокер.
Чиновник напрягся, его глаза зло сощурились.
– За такие слова можно попасть под арест. Я намерен не пустить вас в Германию.
– Прочтите записку, там, в конце, – шевельнул пальцем в сторону паспорта Джокер.
Чиновник открыл паспорт, достал листок бумаги, развернул. Прочитал один раз, потом другой. И уставился на Джокера, вытаращив глаза.
– Но это же подпись…
– Да, – сказал Джокер. – Вы удовлетворены? Тогда я, пожалуй, пойду.
Он забрал паспорт быстрым движением руки в лиловой перчатке и вышел за ограждение, к ожидавшим снаружи машинам.
Подошел шофер огромного, пышного свинцово-серого «мерседеса-бенц». Подошел шофер, щелкнул каблуками и коротко поклонился.
– Герр Симмонс? Я займусь вашим багажом. Пожалуйста, садитесь в машину.
Джокер устроился на заднем сиденье. Поездка начиналась хорошо.
Вскоре лимузин покинул город Гамбург, скрытый серой пеленой дыма, тумана и дождя. Они оказались на автобане и на хорошей скорости пошли к югу. По обеим сторонам тянулись редкие, еще не проснувшиеся леса. Было слишком рано для цветения. В тонком серебристом тумане, цеплявшемся за ветви, деревья казались призрачными.
Вскоре они въехали в Шварцвальд. Здесь лимузин свернул на какую-то проселочную дорогу, затем на другую. И наконец через открытые ворота въехал на поросшую лесом территорию клиники «Бад фляйштайн».
Ее владелец, герр Герштнер, озабоченного вида лысеющий человечек в смокинге, поспешил к лимузину открыть дверцу и лично поздороваться с Джокером.
– Герр Симмонс! Как я счастлив приветствовать вас на нашем курорте! Герр Обермайер предупредил
– Прекрасно. – Джокер повернулся к шоферу. – Поезжайте, Ганс, а я пройду с герром Герти в павильон.
– Вы просто обязаны выпить со мной рюмочку шерри-бренди, – сказал герр Герстнер. – Он лучший во всей Германии. Хайль Гитлер!
Джокер усмехнулся, но ничего не ответил. Они вдвоем не спеша поднялись по извилистой тропинке к главному корпусу. Курортный сезон еще не начался, и людей вокруг было немного. Но те, кого Джокер видел, были хорошо одеты и имели благополучный и уверенный вид. Ему сразу подумалось, что в этом и состоит одно из удовольствий общения с культурными и преуспевающими людьми. Они респектабельно выглядят, и у них есть деньги.
Выпив с герром Герстнером рюмку шерри-бренди, Джокер прошелся по лесу к своему коттеджу. Ганс уже развесил его одежду, но, следуя указаниям, не притрагивался к нескольким чемоданам со специальными замками.
– Хорошо, а теперь ступай поищи себе ночлег в деревне, которую мы проезжали, – сказал Джокер. – Когда разместишься, позвони Герти и сообщи свой адрес. Будь готов выехать в любое время.
Ганс кивнул и вышел. Джокер сделал несколько телефонных звонков, в том числе междугородний, в Рим. Затем вышел на улицу и прогулялся вокруг коттеджа, сбивая тростью головки ранних весенних цветов. Вернувшись в дом, он открыл замок чемоданчика из свиной кожи и достал несколько листов бумаги. Изучив их, запер обратно в чемоданчик. Уже настало время ужина. Он критически осмотрел себя в высоком зеркале, свободному лиловому с серебром шейному платку предпочел черный галстук-шнурок и снова направился к главному корпусу.
Герр Герстнер приготовил ему столик на одного рядом с большим, от пола до потолка, окном. Суп и салат Джокер съел без комментариев. Но когда ему принесли тарелку каких-то зеленовато-коричневых предметов, скрученных в кольцо и плавающих в подозрительном соусе, он с опаской наклонился над ними, понюхал и постучал ножом по бокалу, чтобы привлечь официанта.
– Это что? – спросил он.
Официант, высокий светловолосый юноша, прихрамывающий на одну ногу, что до поры позволяло ему избежать военной службы, покраснел и сказал:
– Рольмопсы, сэр.
– А что такое «рольмопсы»? – спросил Джокер.
– Селедка, майн герр, – ответил официант. – Это особый деликатес в нашей великой стране. Легкий соус приготовлен на основе уксуса и…
– Сами ешьте, – перебил Джокер. – Что еще у вас есть?
– Из горячего – жареная свинина с черносливом, сэр.
– Я не ем чернослив. А нормальной еды у вас нет?
Герр Герстнер, заметивший что-то неладное, уже спешил к столику.
– Что-то не так, герр Симмонс? Что вам подать?
– Все очень просто, – сказал Джокер. – Прикажите унести эту жижу и дайте мне настоящей еды. Когда я заказывал столик в этой забегаловке, меня уверяли, что вы умеете готовить блюда любой страны.
– Уверяю вас, так и есть. Наши повара пользуются мировой известностью! Чего бы вам хотелось?
– Рубленый бифштекс, хорошей прожарки, с большой порцией жареного лука, картофеля фри, капустного салата и триммингов.
– Триммингов? – переспросил Герстнер, пытаясь одолеть незнакомое слово.