Такие разные миры. Сборник

Шекли Роберт

– А как насчет халиан? Не хочешь ли ты сказать, что у них есть фейи, а у нас нет?

– Разумеется. Но не стоит на меня сердиться. Я не виноват, что все обстоит именно так. Хотите того вы или нет, в отношении фейи халиане имеют очевидное преимущество.

– Расскажи поподробнее, – стиснув зубы, потребовал я.

– Просто они пробыли на нашей планете пятьдесят лет, – ответил Отаи. – У них было время изучить в нас не только то, что мы считаем нормальным и не скрываем, но и то, что нам не нравится.

– Приведи пример.

– Возьми хотя бы то, что вы выставляете руки полностью напоказ, как простые хороджи. Разве вы не заметили, что никто из нас не делает этого? А халиане не только прикрывают свои локти,

но, выходя на улицу, надевают подобающие высокому рангу синие нарукавники анараджи.

– И это действительно так важно?

– Конечно. И не столько это, сколько совокупный эффект подобных вещей. Нарукавники анараджи, малиновая краска для век, которую мы называем торианг, и множество других вещей, таких как хелиго-дан, вастиис, молокация, и это еще далеко не все. Халиане изучили наши ценности, ввели их в обиход и подняли свой фейи выше уровня простых смертных, при этом сами возвысились до статуса богоподобных. Именно потому мы продолжаем уважать их, несмотря на теперешнюю слабость халиан. Мы, нидийцы из гильдий, не любим предавать богоподобных существ. Это может принести неудачу.

С помощью Дятла я составил список вещей, придающих индивидууму фейи. Все они относились к одежде или окраске. Халиане использовали их, а мы нет. Этим и объяснялся наш низкий статус на этой планете и престиж халиан. Мое путешествие уже начинало приносить пользу. Я не сомневался в том, что полковник, получив от меня эти сведения, исправит положение.

Однако не все с этим фейи мне было понятно.

– Но если поднять статус так несложно, почему все нидийцы не сделают это? Разве сложно обзавестись оранжевым ачики, знаком младшего дворянского сословия? Ведь это всего лишь предмет одежды, две полоски кожи, обвязанные вокруг левой ноги.

– Мы никак не можем сделать этого, – сказал Дятел. – Статус передается по наследству, либо присуждается за заслуги перед гильдией, либо дается по праву на-аринджи.

– А это еще что такое?

– На-аринджи означает божественное непреодолимое стремление. Имитировать его нельзя.

Я не стал переубеждать его. Халиане неплохо воспользовались доктриной на-аринджи, нам она тоже пригодится. Этим и объяснялись наш низкий статус на Цели и неизменность престижа халиан. Как только я доберусь до штаба, ситуация полностью изменится.

А теперь пора подумать и о других вещах. Если верить Дятлу, мы находились в шести часах ходу от лагеря халиан и их секретного космического производства, что бы оно из себя ни представляло.

Ночь выдалась темная. Ледяной ветер свирепо хлестал по лицу. Вот уже несколько часов мы упорно, ни на минуту не останавливаясь, продвигались вперед. Пройдя через узкую щель меж базальтовых столбов, ощутив рассыпающуюся под ногами мелкую гальку, мы вышли к длинному, уходящему куда-то вниз каньону и начали спуск. Я не спрашивал Дятла, сколько нам еще идти, но по его нервозности, по тому, как ерошились перья на хвосте, я понимал, что уже недолго. Мы спустились в каньон, пересекли его, и Дятел завертел головой в поисках ориентиров. Чтобы помочь ему определиться на местности, я рискнул посветить узким лучом фонарика. Казалось, Дятел сомневался. Наконец он сказал:

– Вот!

Проход вел куда-то между полуобвалившимися базальтовыми столбами. Миновав их, мы обнаружили грубо вырубленные в скале ступеньки.

Спуск был довольно долгим: по моим прикидкам, мы преодолели несколько сот метров. Дятел вел меня по коридору, залитому тусклым светом ламп. Дойдя до конца тоннеля, мы повернули за угол, и я резко остановился на краю обрыва.

Убедившись, что падение мне не угрожает, я взглянул вперед и остолбенел. Мы находились в невообразимо огромной пещере, залитой призрачным зеленым светом, вызванным природной люминесценцией скальной породы. Под нависающим каменным сводом пещера тянулась несколько хватало глаз – бесконечность,

оформленная в грубые рамки, единство противоположностей свободного пространства и камня.

А на дне пещеры, во всем великолепии промышленной архитектуры, символом технологической мощи предстали космические корабли. Поначалу мне бросились в глаза только их округлые металлические серые и голубые корпуса, на которых мерцали блики отраженного света. И только потом я обратил внимание, что корабли расположены абсолютно беспорядочно. Словно на свалке.

Однако у меня не оказалось времени осмыслить впечатления от этого ошеломляющего открытия. Краем глаза я заметил, как Дятел отступил, и это слегка насторожило. Схватившись за лучевой пистолет, я обернулся. Со всех сторон на меня надвигались отделившиеся от стен тени. В полумраке пещеры сверкнули острозубые пасти, я отчаянно попытался снять пистолет с предохранителя, но было слишком поздно. Что-то тяжелое ударило мне в висок, я понял, что падаю, но потерял сознание еще до того, как ударился о землю.

Когда я очнулся, первым моим чувством было удивление. Неужели я все еще жив? Но как только я вспомнил, что халиане берут пленных исключительно для того, чтобы пополнить запасы свежего мяса, благодарность судьбе уступила место менее приятным эмоциям. Хорьки – исключительно плотоядные твари, и, по слухам, их пристрастия в пище напоминают вкусы земных леопардов и гиен. В ранние периоды своей истории, до тех пор пока у них не развилось сознание расовой идентичности, они были каннибалами. Теперь же халиане, как и мы, люди, предпочитают пожирать плоть других биологических видов и любят свежее, еще с кровью, мясо только что убитых экземпляров, в котором содержится придающая силу мана. Но у этого пристрастия к свежему мясу есть и конкурент, ведь еще с первобытных времен у халиан осталась любовь к мясу с душком. Они высоко оценили бы старый земной рецепт тушеного зайца, согласно которому тушку держат в горшке до тех пор, пока она не начинает разваливаться от одного прикосновения. В данном случае гнилость и нежность являются синонимами. Я от души понадеялся, что мне не уготована подобная судьба.

Сейчас я сидел на земле в помещении наподобие пещеры, лодыжки были связаны, другой конец веревки обвивал железную скобу на стене. Осмотрев узел, я убедился, что его нетрудно развязать, но вовремя вспомнил, что халиане обожают наблюдать за попытками их живого запаса продовольствия освободиться. По нашим сведениям, такие попытки неизменно пресекаются и несчастная жертва отдается для игр халианам-щенкам, а потом, полумертвая от ран, вновь привязывается, дабы дождаться-таки участи закуски.

Таким образом, я сидел на земле и оплакивал свою несчастную судьбу. Спустя некоторое время проведать меня пришли три халианских воина. Все они были невысоки и одеты в короткие разноцветные одежды, наподобие шотландских юбок. Позднее я узнал, что цвета определяли принадлежность к какому-либо воинскому подразделению. Узкую грудь каждого перекрещивала портупея, на которой болталось великое множество самого разнообразного оружия – мечи и кинжалы, различные ножи и плети, аркан и несколько видов огнестрельного оружия. Они затараторили на своем лающем языке, потом, убедившись, что я не понимаю, завыли хором. Это продолжалось, пока не прибежал Дятел в качестве переводчика.

– Они требуют, чтобы ты встал. Веревку развяжут. Ты должен пойти с ними. Тебе лучше делать, что говорят. Их еще не кормили, и любой жест непослушания может спровоцировать голодную ярость. Это не слишком приятное зрелище, особенно если объектом их аппетита являешься ты сам.

– Скажи, что они могут не бояться, – с горечью ответил я. – Отаи, всем этим я обязан тебе? Надеюсь, отпираться не будешь?

– Да. Но не думай обо мне плохо. Я ведь дал обет гильдии, а подчиняться ему – самый святой долг для каждого нидийца.