Такие разные сны
Шрифт:
«Нет. Я всех ненавижу. Особенно тебя и её».
– За что? – ему казалось, что он бредит – его ненавидела собственная дочь.
«Потому, что вам всем хорошо. Я хочу, чтобы всем было плохо. А ей и тебе – самыми первыми».
– Я чем-то обидел тебя? Ты сердишься на меня за то, что мы с мамой развелись?
«Нет. Просто я так хочу».
– Ты хочешь, чтобы я ушел?
«Нет».
Игорь ничего не ответил, хотя бы потому, что не знал, что отвечать. Он был поражен происходящим. Он ожидал всего, чего угодно, только не этого. Таня смотрела на него и улыбалась.
– Ты пошутила? – неуверенно спросил
Таня отрицательно покачала головой. Она взяла с тумбочки чашку и всё так же, улыбаясь, отправила чашку на пол. Чашка разбилась, на полу образовалась небольшая лужица сока. Игорь не успел сообразить, что происходит, как Таня взяла с тумбочки большое яблоко и тоже с улыбкой отправила его на пол.
– Что ты делаешь?! – Игорь схватил её за руку.
В палату вошла медсестра и удивленно посмотрела на осколки чашки и яблоко на полу. Таня продолжала улыбаться…
Вика приехала домой. Настроение было отвратительным. Она не ждала того, что дочь Игоря радостно бросится ей на шею, но и не ожидала такой открытой враждебности. Оставалось только убеждать себя в том, что у девочки шок, что она многое пережила, что всё со временем пройдет. Хотя убеждения могли остаться только убеждениями, не больше.
Вика дала Жене кое-какие поручения и пошла к себе в комнату с добрыми намерениями выспаться после утомительного дежурства, а, заодно, привести в порядок мысли и чувства. Если по дороге в больницу она чуть не засыпала в машине, то сейчас, как назло, не могла уснуть. Вика взяла книгу, но, раскрыв её, так и не стала читать. «Почему я решила, что понравлюсь ей? – думала она. – Ведь я с самого начала чувствовала, что что-то будет не так… Наверное, решила, раз Гриша и Лиза так хорошо восприняли Игоря, так привязались к нему, то же будет и с его дочерью… Этого не могло быть. Не могло быть, хотя бы потому, что Таня уже большая, что она слишком хорошо помнит, как жили родители, помнит развод. Наверное, если бы Лиза и Гриша были старше и помнили бы Диму лучше, они не тянулись к Игорю так, как сейчас. Что ж, нужно себе признаться, что это конец. Он смог переступить через свои принципы, я – через гордость, а через это переступить мы не сможем. Не имеем права. Как же всё-таки больно терять… Говорила же я Люсеньке, что не нужно мне всё это – сначала хорошо, потом плохо… Одно слово – гадание на кофейной гуще». С этими мыслями Вика задремала.
Проснулась она, услышав голоса детей. Вика встала, оделась, собрала волосы в узел и вышла из своей комнаты.
– Ой, мамочка уже проснулась! – радостно сказала Лиза и подошла к ней.
– Конечно, проснулась, – Вика присела и поцеловала девочку. – Как дела, Лизонька?
– Всё хорошо, мамочка. Мы сегодня с Гришей вели себя примерно. Тамара Владимировна сказала, что мы молодцы.
– Это прекрасно. Гриша, а ты что скажешь?
– Ты обещала сегодня пойти с нами гулять, если будет хорошая погода. Пойдем?
– Пойдем, – согласилась Вика. – Вы с Зоей ехали или пешком шли?
– Сначала шли, а потом ехали. Зоя сказала, что Стасу, наверное, уже надоело так медленно ехать. Тогда мы в машину сели.
– Вика, мы не очень много прошли пешком, – в комнату вошла Зоя. – И погода, действительно хорошая. Хочешь, я могу с ними сходить погулять.
– Значит, идем гулять все вместе. Дуйте одеваться!
Вика
– Мамочка, а можно, когда мне будет десять лет, Стас научит меня водить машину? – спросил Гриша.
– Почему десять? – удивилась Вика.
– А он сказал, что сейчас я ногами до педалей не достану.
– А в десять лет достанешь?
– Я же вырасту, – резонно заметил Гриша. – Ты же сама говорила, что папа был высоким.
– А, если ты будешь не таким высоким? – Вика улыбнулась.
– Нет, я буду таким же.
– Хорошо. Договорились. А, если ты в десять лет всё равно до педалей доставать не будешь?
– Тогда я подожду. В одиннадцать буду доставать?
– Надеюсь, что будешь.
– Мамочка, а ещё Стас сказал, что ты сама машину можешь хорошо водить. Правда?
– Правда.
– А почему всегда Стас машину водит?
– У него лучше получается.
– Мамочка, а я тоже хочу научиться водить машину, – подала голос Лиза.
– Обязательно, когда вырастешь.
– Мамочка, а кто на машине ездить будет, когда мы вырастем?
– Каждому по своей. Катайтесь.
– А ты?
– А меня, если Зоя против не будет, будет Стас возить, – Вика улыбнулась Зое. – Зоя, ты против не будешь?
– Конечно же, не буду, – Зоя смущенно улыбнулась и покраснела.
– Мамочка, а Игорь сегодня придет? – неожиданно спросила Лиза.
– Не знаю. Если у него будет возможность, придет, – Вика перестала улыбаться.
– А почему у него не будет возможности? Раньше ведь была.
– Лизонька, могут у него быть дела?
– А, если придет, он с Фугасом придет или сам? – спросил Гриша.
– Не знаю. Так, – Вика взглянула на часы, – у вас есть целый час. Можете кататься на горке, на качели, бабу лепить, что угодно, но, только не особенно сильно баловаться. Мы с Зоей здесь и всё видим.
Дети убежали на горку. Вика смахнула перчаткой снег со скамейки и присела на край. Зоя стояла рядом и внимательно смотрела на неё.
– Вика, у тебя что-то случилось? – осторожно спросила она.
– Почему ты так решила? – Вика снизу вверх посмотрела на неё.
– Ты, по-моему, чем-то расстроена. Ещё, когда Лиза спросила, придет ли Игорь, ты просто с лица сошла. Что-то снова не то?
– Как раз всё то. Просто я действительно не знаю, придет ли Игорь. Сможет ли он вообще теперь приходить и будут ли у нас с ним дальше те отношения, что были. Права я была, Зосенька, когда говорила, что и начинать не стоит.
– Он что, снова что-нибудь сказал такое? Ему снова твои деньги мешают?
– Ничего ему не мешает. Дочка его нашлась.
– Да? Где?
– Вчера мы подобрали её на вокзале. Сейчас она лежит в больнице.
– Что-то серьезное?
– Как сказать? – Вика задумчиво смотрела на заснеженные деревья. – Любой шок это всегда очень серьезно. У неё сильнейший нервный шок. Хотя, может быть шок к этому никакого отношения не имеет… В общем, я ей не понравилась.
– Почему ты так решила?
– Она не разговаривает. Я сегодня заехала в больницу, хотела узнать, как дела, она написала Игорю, что я ей не нравлюсь и она хочет, чтобы я ушла.