Такой финал
Шрифт:
Очень медленно сквозь пальцы начала просачиваться густая тьма.
— Будь проклят тот день, когда я согласилась… — прошептала женщина. — Будь проклята эта метка и мой долг…
— Ну-ну, зачем же так? Три золотых — и вы пережили ту зиму. Три золотых — и у вас снова появилась скотина и шанс выжить. Тебе мало трех умерших от голода детей? Четвертый же живой.
— Будь ты проклят!
— Не сопротивляйся, женщина! — зашипела тьма, которая начала собираться в густой комок. — Я все равно возьму свое! Ты продала свою кожу! Она по праву
Дальше последовал удар безумной боли, который заставил женщину выгнуться и во все горло закричать. Сгусток в этот же миг проскочил внутрь ее рта, заткнув истошный вопль боли. Секунда — и из тела женщины ударили сотни игл сотканных из тьмы. Еще одна секунда — и иглы скрываются внутри тела. Из ран тут же начинает медленно и неохотно сочиться кровь. В то же время кожа начинает ходить волнами, словно под ней оказалась несколько десятков мышей. Тело начинает набухать, и из ран сочится кровавое месиво. Перемолотые в мелкую крошку кости, перемешанные с мелкими частями внутренностей, выходят через раны красным мясным пюре.
Спустя полчаса тело приходит в норму и женщина открывает глаза, наполненные тьмой, и встает на карачки..
— Еще свежее, — произносит она и макает палец в кровавое пюре. Облизнув его длинным раздвоенным языком, она улыбается, обнажив острые, как иглы, зубы.
Тут взгляд чудовища натыкается на раны в коже, через которые уже начинает вытекать тьма вместо крови.
— Нитки и иголка, — шепчет существо. — Где-то тут должны быть нитка и иголка.
Суонь заметил, что надзиратели собрались вместе, чтобы пообедать, и опустил руки с тяжелым инструментом. Кирка была слегка погнутой, а деревянная рукоять уже второй день грозила развалиться. Однако исхудавший мужчина берег ее изо всех сил. За порчу государственного имущества пороли плетьми, и он прекрасно понимал, что пережить их у него шансов немного.
— Будь оно все проклято, — прошептал он, глядя, как стражники собираются в небольшом домике, возведенном на скорую руку.
Облизнув губы, покрытые трещинами, он обернулся к бочке с водой. Долго не раздумывая, он отправился к ней.
— Суонь! Стой! Нельзя! — прошипел махавший рядом киркой мужчина. — Только по команде охраны!
Однако тот уже не слушал. Едва волоча ноги, он подошел к бочке, подхватил стальную миску, стоявшую на земле, и зачерпнул воды. Жадно глотая воду, так, что она текла по лицу и бежала с подбородка, он опустошил миску и тут же зачерпнул вторую. За ней третью.
Грохот от ударов инструмента стал затихать, и на каторжанине скрестились взгляды других заключенных.
— Что ты творишь, ублюдок?!! — подскочил к нему другой заключенный со следами рубцов на спине. — Ты хочешь, чтобы мы остались без еды? Или думаешь, что у тебя много шансов пережить порку?
Мужчина схватил его за руку, в которой Суонь держал миску с водой, но тот ее вырвал и, вновь зачерпнув воды, демонстративно неторопливо начал делать глотки, смотря заключенному
— Они забрали у меня детей, убили жену и родителей, — произнес он после очередного глотка. — Они забрали все, что у меня есть! А я могу только забрать у них воду. Это все, что я могу…
— Прекрати! Ты подставляешь всех нас! — рыкнул каторжник и, оглянувшись, произнес: — Работать! Если они услышат, что мы не работаем, то снова накажут!
Вновь послышались удары инструмента, и вспыливший преступник повернулся к Суонь. Однако сбоку от него оказался полупрозрачный старичок.
— К-к-кто ты? — заикаясь, произнес он.
— Слуга. Слуга одного очень влиятельного господина, — ответил призрак.
Каторжник сделал несколько шагов назад и тут же, споткнувшись о камень, рухнул на землю. Суонь же, словно опьяненный, спокойно повернул голову и уставился на призрака.
— И что тебе здесь надо? — деловым тоном спросил он, словно вспомнил свою былую жизнь торговца.
— Мне нужен материал для работы господина, — ответил призрак. — И у меня есть подозрения, что тут его можно добыть.
— Здесь нет ничего кроме камня.
— Ну почему же, — хохотнул старичок. — Тут еще есть мертвые.
Суонь скосил взгляд на избушку, в которой скрылись охранники. Обычно один из них часто выглядывал, следя за заключенными. Однако из дома уже долго никто не выходил. Даже сейчас, когда звуки работы каторжников совершенно стихли.
— Кто твой господин?
— Мой господин — очень сильный и могущественный маг, — произнес старичок.
— Могущественный и сильный маг, — повторил за призраком Суонь и повернул голову на скрипнувшую дверь. Из нее показались один за другим охранники и направились к бочке с водой. Часть заключенных тут же принялась за работу. Чем ближе они подходили, тем сильнее становилась растерянность среди каторжников.
Первый охранник с виду был вполне обычным, только взгляд мутный. Только кровь на плечах и кровавое месиво на затылке портили обычную картину. За ним шел еще один охранник, с залитым кровью доспехом. Рана на шее была достаточно глубокой, чтобы не оказаться смертельной. Еще один охранник красовался ножом, торчащим из глазницы.
— Я знаю, куда сваливали трупы, — произнес Суонь, глядя на приближающихся охранников.
— А вы сообразительный человек, — кивнул призрак. — Думаю, ты договоришься с господином.
— Ты говоришь по-имперски? — спросил Мак, разглядывая худого мужчину.
Тот выглядел как узник концлагеря из прошлой жизни. Худой до такой степени, что виднелись мельчайшие изгибы костей черепа.
— Да. Я торговал на земле империи, — произнес он с жутким акцентом.
— Знаешь, зачем я тут? — спросил темный подмастерье, глядя в глаза каторжнику.
— Вам нужны мертвые.
— Правильно. Знаешь, что будет с живыми?
— Вам нужны только мертвые, — произнес мужчина, не отводя взгляда.