Такой же толстый, как я
Шрифт:
Пупыряев лихо выпил водку, но садиться не спешил.
Со всех сторон на него смотрели почти протрезвевшие лица, рюмки одна за другой со стуком опускались на стол полными.
– Ты за базаром-то… – Витюша начал медленно подниматься.
– Не по-лю́дски ты это, не по-лю́дски… – затянула Евдоха, главная врагиня Потаповны.
Пупыряев постоял, потом безнадёжно махнул рукой и вышел. Стемнело, первые звёзды уже показались, и Пупыряев, вместо того чтобы повернуть к дому, зашагал к околице. Шёл он, задрав голову к небу, разглядывая густые синие бездны, и в ушах у него звенели незнакомые голоса, и что-то низко гудело так громко, что он не слышал топота за спиной, и тяжелый удар по затылку стал для него полной неожиданностью.
Били его долго и молча. Потом устали и разошлись, и только часа через два Пупыряев отнял руки от лица, перевернулся
Примечание 2
В моей жизни немалую роль играют призрачные объекты: вещи и существа, которые однажды – как правило, в детстве и ранней юности – встретились, поразили в самое сердце и пропали. Один из первых – кукольный домик, увиденный в евпаторийском магазине игрушек. Мне было пять лет, и дом составлял примерно треть моего роста, он содержал в себе множество мелких предметов и производил невероятное впечатление. От восхищения я заболела на неделю, испортила родителям отпуск, а выздоровев, не нашла не только домика, но и самого магазина. Чуть позже призрачными объектами часто оказывались книги. Например, чтобы достать воздушный шар, надутый в преддверии Первомая и залетевший на огромный одежный шкаф, я придвигала стул, влезала, тянулась, но вместо ниточки нашаривала толстый полурастерзанный том без обложки, в котором успевала прочитать пару страниц, прежде чем в замке поворачивался ключ. Или сестра приносила из библиотеки книжку, которую приходилось выкрадывать из её стола, – потому что я справедливо считалась слишком неаккуратной, и мне не разрешали дотрагиваться до ценных и чужих вещей.
И я торопливо выхватывала какие-то куски, которые воображение потом дополняло причудливыми деталями, и позже, когда стало можно всё – по крайней мере, прочитать, – я не встречала историй интереснее. Несколько раз удавалось найти «первоисточники», например, безумная книга, где говорящие рыбки убивали себя, прыгнув на горячую сковороду, оказалась вовсе не плодом моей фантазии, а вполне реальным «Орденом Желтого Дятла». Но кое-что так и осталось загадкой, в частности, сказка о лисице в доме с тысячью зеркал.
И далее описывались какие-то приключения не столько женщины, сколько лисьего духа, стремящегося к безупречности, – наверное, чтобы не так страшно было отражаться в тысяче зеркал. Этой книги, как и некоторых других, мне так и не удалось найти. Но если остальные позабылись, история о жене-лисице так и осталась в памяти, время от времени напоминая о себе почти мучительно, будто она – утерянный факт моей личной биографии. И вот теперь я хочу воспользоваться собственной книгой, которую могут прочитать тысячи: вдруг среди них найдётся человек, который держал в руках ту, первую, и если он окажется милосерден, то сообщит, чем всё закончилось? Обрела рыжая душа покой и безупречность или в страхе бежит до сих пор?
Тому, кто даст мне ответ, я буду бесконечно благодарна.
Магички
Иллюстрации Анны Исаян
Глава 1
Как околдование чувства любви и ненависти лежит в околдовании воли.
Любовное исступление или чрезвычайная любовь одного пола к другому может происходить из трех причин:
1) из простой зрительной неосторожности;
2) из-за искушения одним лишь дьяволом;
3) из-за околдования некромантами и ведьмами с помощью нечистого.
Если кто-либо спросит: «Петр бешено влюблен в ту или иную женщину. Как определить, какая из трех вышеуказанных причин повлекла за собой околдование Петра?» – то на это надо ответить: если ни увещания, ни удары, ни другие меры не способны отвратить человека
Дама А сняла очки, прикрыла утомлённые глаза рукой плыли фиолетовые пятна.
– Пожалуй, она заслуживает внимания.
Дама В напряжённо молчала, слегка склонив голову, будто на её затылке лежала чья-то холодная тяжёлая ладонь.
Она знала, что древние портреты Основательниц бесстрастно наблюдают за происходящим. Ледяной бетон стен затянут тёплым бархатистым покрытием, система кондиционирования давно уничтожила затхлый сырой запах, но ощущение глубокого подземелья не исчезало ни на минуту. Здесь располагалось сердце её родного Ордена, но больше часа она не выдерживала, тревога принимала панические формы, приходилось перебираться на более высокие уровни. Эту особенность её психики знали и уважали, а потому дама А была немногословна:
– В её книге я нашла несколько начальных формул. Вряд ли кто-то знающий открыл их случайной девчонке. Значит, сама додумалась. Что ж, напишите ей, посмотрим.
Нет, адрес отправителя оказался незнакомым.Уважаемая Ольга!
Меня зовут Елизавета Рудина, я Ваша коллега и хотела бы выразить восхищение «Невестой», которую недавно прочитала…
(«Господи! Она! Мне!» Рудина была большим писателем, по-настоящему хорошим и к тому же знаменитым, и Ольга почувствовала себя польщенной.)
Поразительно, что это ваша первая книга, – она кажется вполне зрелой и профессиональной. Разумеется, видны некоторые шероховатости, но язык очень хорош. Я хотела бы предложить Вам посетить один любопытный семинар. Наш Союз писателей устраивает нечто вроде курсов повышения квалификации для молодых и талантливых авторов. Начало в сентябре, продолжительность – два месяца, место проведения – Крым. Мастер-классы ведут известные современные литераторы.
Хочу добавить, что обучение, дорога и проживание бесплатны – мы заинтересованы в одарённых слушателях.
Жду ответа. Е. П. Рудина.
Ольга посидела минут десять, снова и снова перечитывая текст, а потом быстро написала ответ:
Здравствуйте, Елизавета Петровна!
Мне бесконечно важно Ваше мнение о моей деятельности, тем более такое лестное. И я очень хотела бы поехать на семинар.
К сожалению, дела мои таковы, что в сентябре – октябре необходимо находиться в Москве. Ужасно обидно, но я вынуждена отказаться. Может, в другой раз. С уважением, Ольга.
Она отправила почту, выключила компьютер, прихватила мобильник и вышла из дома, как была, в домашних джинсах и майке с выцветшей надписью fuck-n-roll, которую переводила как «трахай и катись». Аппетит всё равно пропал, захотелось пройтись и подумать. Заканчивалась вторая декада августа, но чуть полинявшее небо ещё оставалось ясным, дни – теплыми, только ночью холодало. Ольга брела к реке, до которой от дома минут десять быстрым шагом, а таким, как у неё, – пятнадцать.
До чего же нелепая ситуация: следовало бы мгновенно согласиться, а вместо этого она упускает потрясающий шанс ради каких-то сомнительных перспектив. Ольге нравилось писать книги… нет, не то слово – она становилась счастливой, работая. Однажды поняла, что счастье – это когда что-нибудь делаешь и у тебя всё получается. Не важно, складывать букву к букве или сделки заключать, но если в результате усилий что-то совпало, ожило и задвигалось, ощущаешь себя богом. Будто прикоснулся к схемам мироздания и что-то в них понял. И вот настоящие мастера её заметили и зовут поучиться, это ли не шанс?