Тактика и стрельба артиллерии
Шрифт:
В «Наставлении» 1912 г. считалось, что: дивизион является тактической артиллерийской единицей, способной к самостоятельному решению боевых задач, действующей, как правило, нераздельно; батарея — огневой артиллерийской единицей, способной к самостоятельному ведению огня.
Отдельно действующие батареи признавались способными к решению лишь несложных боевых задач. Части батареи — полубатареи, взводы, отдельные орудия считались способными, в известной мере, к самостоятельному ведению стрельбы и к решению простейших огневых задач.
Ввиду устранения |во время войны,
При подготовке русской артиллерии в довоенное время требовалось, чтобы исходные задачи, поставленные артиллерии общевойсковым командованием, старший артиллерийский начальник распределял между подчинёнными ему частями артиллерии. Причём требовалось каждому артиллерийскому начальнику предоставлять, в пределах поставленной задачи, самостоятельность в выборе целей для стрельбы.
В действительности во время мировой войны 1914–1918 гг., особенно в её начальный, маневренный период, общевойсковые начальники, за немногими исключениями, вовсе не ставили своей артиллерии исходных задач, которые нужно было бы старшему артиллерийскому начальнику распределять между подчинёнными ему частями. В первое время войны старшим артиллерийским начальникам в большинстве случаев не приходилось ни ставить самостоятельно исходные задачи своей артиллерии, ни распределять их, так как они фактически оказались отстранёнными от руководства артиллерией, с одной стороны, вследствие неправильной организации высшего управления артиллерией вообще (см. первую часть), с другой — ввиду того, что полевая артиллерия действовала в бою нередко вопреки «Наставлению для действия артиллерии в бою» и «Уставу полевой службы», почтя всегда побатарейно и редко в составе дивизиона, не говоря уже о более высшем соединении, как артиллерийская бригада.
Батареи и дивизионы, разбросанные по мелким боевым участкам, подчинённым по большей части, командирам пехотных полков (артиллерийских полков не было), реже — командирам пехотных бригад, предоставлены были в общем самим себе, причём командирам батарей и дивизионов предоставлялась по существу полная самостоятельность в выборе целей для стрельбы. Если же иногда командиры батарей и дивизионов и получали от начальников боевых участков задачи, то нередко не отвечающие ни правилам использования в бою артиллерии, ни даже её основным свойствам.
В общем случаи целесообразного сосредоточения огня нескольких батарей по важнейшим целям в решающем направлении бывали довольно редким исключением, особенно в первый период войны; ещё более редкими бывали случаи централизованного управления огнём артиллерии.
Согласно «Наставлению» 1912 г. батареи полевой артиллерии назначались в бою:
Лёгкие батареи — для действия главным образом по живым целям, а также по всякого рода другим целям, за исключением хорошо укрытых и достаточно прочных.
Гаубичные батареи — для действия по целям, неуязвимым для лёгких батарей, преимущественно в решительные моменты боя, на важных пунктах —
Горные батареи — для действия в гористой местности, а также для действия в полевом бою в ближней связи с пехотой, для действия на малодоступных и труднопроходимых местах, вообще в тех случаях, когда от артиллерии требуются особенная лёгкость и удобоприменимость к местности.
Конные батареи — для действия с кавалерией и в общем бою, при обстоятельствах, требующих особенной быстроты перемещений.
Полевые тяжелые батареи — для решения особых, непосильных для прочих полевых батарей задач, представляющихся при разрушении весьма прочных сооружений или весьма удалённых целей, при борьбе с неприятельской тяжёлой артиллерией и т. п.
Основные положения довоенной подготовки русской артиллерии в значительной мере оправдались в начале маневренного периода мировой войны, когда имелось достаточно боевых припасов и не нужно было особенно стесняться в их расходовании и когда приходилось иметь дело с открытой живой силой противника или только с лёгкими полевыми укреплениями.
Чрезвычайно искусные действия русской артиллерии в то время получили должную высокую оценку не только со стороны своей пехоты и общевойсковых начальников, но и со стороны австро-германцев.
Из русской ставки начальник штаба главковерха в начале сентября 1914 г. сообщал военному министру[21]: «Трёхнедельные бои на Юго-Западном фронте совершенно определённо указали, что центр тяжести их лежит в широком применении артиллерийского огня, без чего невозможно достигнуть каких-либо ощутительных результатов. При применении противником самоокапывания, подготовке ряда, параллельных окопов и разброске громадного числа пулемётов по всему фронту продвижение вперёд пехоты возможно лишь при энергичном и притом непрерывном содействии артиллерии, расчищающей доступы к противнику.
Вся тяжесть современных боёв — на артиллерии. Она одна сметает смертоносные пулемёты противника и уничтожает его артиллерию…
Пехота не нахвалится артиллерией. Стреляет она великолепно…
Боясь нашей артиллерии, австрийцы стали предпринимать ночные нападения».
Один из видных артиллеристов того времени, командированный в октябре 1914 г. в Галицию для выяснения причин большого расхода артиллерийских снарядов, говорит в своем отчёте[22]:
«Благодаря огромному могуществу своего огня и отличной подготовке личного состава, наша артиллерия, открывая огонь, достигала быстро блестящих результатов.
Противник отдавал должное нашей артиллерии, называя её волшебной, судом божьим и пр., он боялся её смертельно. Наша пехота боготворила свою артиллерию, называя её своей спасительницей…
Артиллерия начинает бой, она его ведёт и решает».
Временно командующий 8-й германской армией генерал Франсуа в своих выводах из опыта войны, подписанных 12 октября 1914 г., говорит о действиях русской артиллерии следующее[23]:
«Наблюдение за целями в русской полевой артиллерии организовано очень хорошо. Артиллерия выезжает на позицию с большим искусством. Стреляет в общем хорошо, но высокие разрывы шрапнелей понижают действительность и силу огня. Позиции занимаются исключительно закрытые.