Тактика и стрельба артиллерии
Шрифт:
Командующий 8-й армией Брусилов, как видно из приводимых ниже телеграмм его, обращал лишь некоторое внимание на необходимость артиллерийской подготовки и более серьёзное — на сосредоточение огня, а также на слишком большое удаление позиций артиллерии, а именно:
а) Телеграммой от 7 июня 1915 г. предлагалось «приказать Истомину зря не атаковывать, а подготавливать артиллерией».
б) Телеграмма от 13 июня 1915 г. гласила: «Вновь замечается, что лёгкие батареи становятся позади линии пехоты в 2–3 верстах (2–3 км), а мортирные (гаубичные) и тяжёлые в 3–4 верстах (3–4 км), что делает стрельбу артиллерии по целям, удалённым от нашей пехоты далее 2 вёрст (2 км),
в) Телеграмма от 18 июня 1915 г. указывала: «Из показаний пленных вновь выясняется, что огонь нашей артиллерии оказывается мало действительным, и главным образом потому, что артиллерийские позиции выбираются слишком далеко от передовых частей и артиллерия ведёт огонь в большинстве случаев на предельных дистанциях. Вновь подтверждаю мои неоднократные требования упорядочения артиллерийской стрельбы и категорически приказываю не располагать батареи дальше 1–1,5 версты (1–1,5 км) от стрелковых цепей, обратив должное внимание на наблюдение, корректирование стрельбы и связь батарей с пехотой…»
В общем, распоряжения фронтового и армейского командования сводились к подтверждению и требованию исполнения основных положений уставов и наставлений мирного времени. При этом общевойсковое командование, недостаточно осведомленное о свойствах современной артиллерии, особое внимание обращало на то, чтобы артиллерия располагалась на позиции возможно ближе за своей пехотой, чего в большинстве случаев вовсе не требовалось.
На необходимость предварительной подготовки атаки артиллерийским огнём если и указывалось в распоряжениях, то весьма осторожно. Большинство общевойсковых командиров считало, что главная роль артиллерии начинается лишь с началом движения вперёд пехоты, что подготовка атаки артиллерийским огнём должна начинаться не заблаговременно, а одновременно с наступлением пехоты в сфере артиллерийского огня противника. Некоторые общевойсковые начальники находили заблаговременную артиллерийскую подготовку уместной, когда необходимо что-либо разрушить или подавить огонь неприятельских батарей; некоторые начальники необходимость артиллерийской подготовки совершенно отрицали.
В результате русская артиллерия при наступлении в маневренный период войны действовала обычно по тем правилам, каким ее учили в мирное время.
Артиллерия в оборонительном бою[39]
Во время русско-японской войны 1904–1905 гг. выяснилось, что русская армия плохо умела вести наступательные бои. Поэтому после войны главное внимание было обращено на «внедрение наступательного духа» в армии, а подготовка армии к оборонительным действиям считалась второстепенной.
В «Уставе полевой службы» 1912 г. указывалось, что «стремление к наступательным действиям должно быть
«Наставление для действия полевой артиллерии в бою» 1912 г. предусматривало, кроме перехода от обороны к наступлению с целью нанести противнику решительное поражение, ещё и случай оборонительного боя, «имеющего целью прикрыть действия других отрядов, преградить неприятелю путь, вообще — выиграть время».
В оборонительном бою, имеющем в виду переход в наступление, чтобы нанести противнику решительное поражение, артиллерия обороны должна была, пользуясь временем, подготовить данные для стрельбы, обеспечить себе свободу маневрирования и господство над местностью, чтобы внезапно обрушиться на противника сильным огнём, расстроить его наступление и поддержать встречный удар своих войск.
В оборонительном бою, имеющем целью выиграть время, артиллерии должна была стремиться вызвать преждевременное развёртывание противника, замедлить его движение и ввести в заблуждение относительно сил и расположения обороны. Размещаясь на широком фронте — часто отдельными батареями, иногда даже взводами, переменяя укрыто свои позиции, возмещая малочисленность орудий скоростью стрельбы, артиллерия обороны открывала огонь «по походным колоннам и вообще крупным целям с дальних расстояний» и при этом должна была по возможности избегать «решительных схваток» с неприятельскими батареями, если это «не противоречило общему ходу боя…»
«Наставление» 1912 г., уделяя большое внимание выбору, занятию и оборудованию артиллерийских позиций и отдавая предпочтение применению при обороне закрытых позиций, признавало полезным ставить мелкие артиллерийские части, даже отдельные орудия, обильно снабжённые боеприпасами, на особо важные пункты, позволяющие обстреливать укрытые ближние подступы и мёртвые пространства перед фронтом, допускающие стрельбу во фланг атакующему противнику, и т. п. Такое выделение мелких артиллерийских частей ограничивалось «пределами строгой необходимости» и отнюдь не должно было вызывать дробления артиллерии. В большинстве случаев части эти и отдельные орудия если во время войны и назначались, то главным образом не с указанной целью, а для создания обманного впечатления противника относительно действительного числа батарей и пр.
В обороне при заблаговременном выборе позиции особенно принималось во внимание удобство действия артиллерии.
В зависимости от вероятных направлений атаки неприятеля и от местности, избиралось нередко несколько артиллерийских позиций. Выбранные позициями должны были обеспечивать возможность сосредоточения огня на вероятных подступах атакующего и поражения его пехоты до самых близких дистанций, а также способствовать ограждению флангов артиллерии обороны от покушений со стороны противника.
Для обеспечения артиллерии обороны от действительного ружейного неприятельского огня, для ограждения своей пехоты от огня, направленного по артиллерии, и от случайных поражений при стрельбе своей артиллерии через головы пехоты признавалось желательным, чтобы расстояние между нею и передовой линией ОП артиллерии составляло 600 — 1 000 м. В крайнем случае, в зависимости от условий местности, допускалось отступать от указанной нормы и располагать батареи даже на линии, занятой пехотой обороны.