Тактика победы

Кутузов Михаил Илларионович

Эта беззаботность о судьбе солдата, забвение всего, что может облегчить его лишения, кончились обострением между подчиненными и начальниками. Когда я посетил в Дубно то, что называлось госпиталем, несколько человек горько жаловались на лишения, в которых их оставили.

Я считаю долгом прибавить ко всему тому, что я написал выше о кампании 1805 года и об Аустерлицком сражении, два письма, написанные по-французски генералами Милорадовичем и Кутузовым; они очень интересны в нескольких отношениях. Письмо генерала Милорадовича является образцом хвастовства, изложенным в самом смешном виде; письмо Кутузова написано немного лучше, но наполнено орфографическими ошибками, несуществующими оборотами и является

образцом постоянной острой иронии, прекрасно рисующим злой и хитрый характер автора.

Из «Записок графа Ланжерона» о Русско-турецкой войне 1806–1812 гг. [100]

Предуведомление издателя

Записки Ланжерона, преисполненные местами высокого исторического интереса, на тех страницах, где он пишет о главнокомандующих русской армией, действовавшей против турок, сильно грешат против исторического беспристрастия. Автор то и дело сгущает краски, когда пишет о личности и действиях того или другого главнокомандующего, что можно легко доказать фактами и подтвердить сведениями из других источников. Что касается Кутузова, рассмотрим подробно некоторые факты и обвинения, выдвинутые Ланжероном, текст которого печатается без всяких сокращений.

100

Перевод с французской рукописи, под редакцией Е. Каменского.

По словам Ланжерона, Кутузов всем своим успехом обязан только одному счастью. «В сущности, – пишет он, – его офицеры и его армия спасли обе Валахии и пленили неприятельскую армию с 70 пушками». Заключение мира в апреле 1812 года изображается в записках таким образом: «Счастье и тут помогло ему»; «К нашему большому удивлению и радости, мир был заключен Кутузовым в конце апреля»; «Этот мир будет для меня загадкой»; «Если бы не постоянное счастье России, а также и Кутузову, торжествовавшему при всех обстоятельствах, […] мир никогда бы не был заключен».

Ланжерон указывает, что ошибки Кутузова состояли в том, что он «в ноябре месяце [1811 г.] не подписал мира на поле сражения»; 4 января 1812 г. Ланжерон предложил Кутузову «перейдя Дунай, взять Рущук», на что Кутузов не согласился и в апреле 1812 г. заключил мир.

Ланжерон пишет: «Кутузов был осужден двором», «Ему не дали ни чина фельдмаршала, ни ленты Св. Георгия I степени, которую он мог просить по статуту», «Император [Александр I] никогда не выносил его [Кутузова]».

Кутузов, по словам Ланжерона, «пьянствующий и беспутный старик»…

Не входя в рассмотрение вопроса, насколько грехи Кутузова вредили России, мы совершенно беспристрастно можем сказать, что Кутузов в апреле 1812 г. перед вторжением Наполеона сохранил в полной целости для России всю Дунайскую армию (не потеряв ни одного солдата на предлагаемый Ланжероном штурм Рущука) и заключил с Турцией почетный для России Бухарестский мир в самое нужное и необходимое для Отечества время.

Чтобы совершить эти великие дела, Кутузову, несомненно, мало было одного только счастья, и необходимы были очень многие другие качества, о которых Ланжерон совсем не упоминает. Более того, в настоящее время вряд ли найдется человек, кто возьмет камень и бросит в памятник Кутузову за то, что он сильно любил мадам Гулиани…

Тем более, что в записках Ланжерона легко можно отыскать причину нерасположения Ланжерона к русским главнокомандующим, и в особенности к Кутузову. В одном из примечаний Ланжерон пишет:

«Из семи генерал-аншефов, командовавших армией в течение 7 лет, я один не имел времени сделать столько глупостей, как другие». Кроме того, Ланжерон так и не был назначен главнокомандующим – не диктовало ли оскорбленное самолюбие такие оскорбительные и несправедливые отзывы о Кутузове, закончившим почетным и столь необходимым для России миром многолетнюю Русско-турецкую войну?

Кампания 1806 года

Никогда еще война не велась так плохо – и между тем ни разу не кончалась так неожиданно счастливо. Я сделал всю эту кампанию полностью, у меня были под командою весьма видные полководцы; я даже командовал в течение нескольких месяцев всею армией, но, к счастью для меня, недолговременность этого командования избавила меня от тех ошибок, которые могли поставить меня в уровень как с моими предшественниками, так и преемниками.

Подробности этой войны мне хорошо известны. Я опишу их с полной правдивостью и откровенностью и не скрою тех заблуждений, ошибок и неустройств, которые служили препятствием к достижению цели и парализовали верный успех.

Ужас, внушенный Французской республикой всей Европе, заставлял все державы несколько раз соединяться против нее, но все эти каолиции успеха не имели.

Ни один из государей и ни один из их министров не были на высоте обстоятельств и времени, настолько все государства были расстроены, раздроблены, потрясены и устрашены.

Одна только Россия, отдаленная географически от места революции, оставалась тогда еще не втянутой в войну; и если под Аустерлицем ее армия была побеждена, тем не менее ее территория не была затронута. Она даже воспользовалась этим общим расстройством, чтобы получить Корфу и часть берегов Иллирии и Далмации и заключить с Портою союзный и торговый договор, который был для нее весьма важен. Договор этот был заключен в 1798 году и возобновлен в 1805 г.

Ослепленные или напуганные турки, казалось, не рассчитали той опасности, которая представлялась им при утверждении русских на греческих островах. Они заметили только, что на завладение Корфой и Ионическими островами могли посмотреть как на похищение их территории и что это давало их естественным врагам большие преимущества для нападения на Грецию или же для возмущения ее в случае войны, которую они, рано или поздно, должны были предвидеть с Россией.

Турки согласились пропускать корабли и войска через Дарданеллы и не ставить никаких препятствий к торговле на Черном море и, наконец, согласились заменять господарей Валахии и Молдавии не иначе как через каждые семь лет [101] .

101

В Италии видели турецкие войска в союзе с русскими и англичанами, для восстановления Папы в его владениях, что было событием наименее удивительным в этой смешной и ужасной революционной выходке, которая тогда возмущала свет и меняла все интересы и все прежние отношения. (Прим. автора)

Господарями в то время были: в Молдавии – Александр Мурузи, а в Валахии – Константин Ипсиланти. Последний был сын старинного молдавского господаря (взятого австрийцами в г. Яссах в 1788 г. и, как пленника, охраняемого в г. Брюнне, в Моравии).

Оба они принадлежали к русской партии, т. е. к той, которой Россия оказывала покровительство, способствовавшей поднятию их значения, что было единственным предметом их желаний и интриг.

Но на самом деле все без исключения фанарские греки должны быть врагами России, которая поддерживает единственный источник их существования и гордости – Молдавию и Валахию.