Тактика выжженной земли
Шрифт:
Так… Процесс допроса живописать не буду, я не садист. Скажу только, что «санитаров» били. И не просто били, а с какой-то звериной жестокостью – Собакин, сволочь, по ним прыгал всей своей неподъемной тушей, как на батуте, прямо-таки втаптывая в землю.
Вы в курсе, у меня нет повода испытывать к «санитарам» какие-либо теплые чувства. Я вообще не против, если бы какой-нибудь добрый человек с ружьем потихоньку расстрелял их где-нибудь в укромном местечке, так, чтобы
Но даже для меня, скажу я вам, это было тягостное зрелище.
Когда люди дерутся, всегда присутствует мощный всплеск эмоций: вопли, крики, угрозы и так далее…
А тут все было тихо и страшно. Собакин что-то спросил у «санитаров», послушал, что они сказали, – видимо, ответ его не удовлетворил…
Тогда он буднично и деловито заявил:
– Нет, ребята, так не пойдет. Если вы не скажете мне правду, я забью вас до смерти…
И тотчас же начал скакать по ним, как тот зимбабвийский бабуин в период гона. Я явственно слышал, как у них там что-то хрустело, как будто кости ломались…
Слава богу, кончилось все это безобразие быстро: уже через минуту с начала экзекуции «санитары» «сломались».
Удивительное дело… Эти здоровенные ребята, привыкшие смотреть на всех свысока, плакали как дети, и наперебой давали показания со скоростью правительственного телетайпа. Короче, затоптал их Собакин во всех смыслах.
Да уж… Умеют у нас в органах ломать человеков…
В общем, «санитары» дали показания, которые записали на их же камеру и диктофон.
Увы, никаких чудесных недоразумений не произошло: все было именно так, как выглядело. То есть меня предполагали пытать, записать показания, потом шлепнуть и закопать.
Боже мой, куда же это я попал…
Чехол изнутри смазан специальным составом, чтобы «отбить» собак, буде вдруг по моей персоне воспоследуют поисковые мероприятия.
Полковник – большой человек. Мамед приказал забыть о том, что он неверный, и слушаться его, как самого старшего родственника из их рода.
Понятно… Нет, понятно, но не совсем. Если он такой большой человек, зачем все-таки собственнолично занимается такой грязной работой? У них там что, в их ОПГ, сержанты и лейтенанты кончились?!
Собакин подробно доложил по телефону о результатах досмотра машины и беседы с «санитарами». Я сунулся было напомнить, что по мобильной связи о таких вещах говорить не совсем безопасно, но тут же устыдился: это их работа, они в курсе, что почем, так что – не стоит…
По окончании доклада Собакин, судя по всему, получил распоряжение, которое ввергло его в состояние крепкого замешательства.
– Вы серьезно? Эмм… Нет, я все понял, но… Да, я понял… Понял… Хорошо…
Ну вот, опять здравствуйте! Что значит вот это «вы серьезно?». Не отдать ли меня, а самим уматывать отсюда, как и советовал злой полковник?!
– Что
– Насчет тебя, что ли… – задумчивым эхом отозвался Собакин, покачивая в ладони мобильный телефон и тупо глядя в землю. – Да-а, дела…
– И что там насчет меня?
– Насчет… Да нет, ты тут ни при чем. Расслабься…
Собакин отозвал в сторону Смирнова и пару оперов, что стояли поближе, и о чем-то с ними пошептался. Смирнов и опера, кивнув, трусцой припустили в разных направлениях, держа между собой прямой угол. Так… Чего это они?
– Собакин, ты закончил? – Дверца «Мерседеса» распахнулась, выглянул озабоченный полковник.
– Да, Сергей Палыч, закончил.
– Я могу выйти?
– Безусловно.
– Угу… – Полковник тотчас же вылез, потянулся, как тигр, и с деланым пренебрежением мотнул подбородком в сторону своих избитых подельников:
– Ну и чего они тебе напели?
– Да вы, наверное, знаете.
– Угу… Ну… А где мое оружие?
– У нас в машине. – Собакин кивнул в сторону трех непрезентабельных иномарок, стоявших несколько поодаль.
– Ну так, а за чем дело стало? Тебе стволов не хватает? Или ты их коллекционируешь?
Тут полковник нервозно хмыкнул, зыркнул по сторонам – не отреагирует ли кто на вельможную шутку, – и, в очередной раз не получив моральной поддержки, состроил суровое выражение лица.
– Так… Ну и чего ждем? Мы теперь что, тут жить и работать будем?
– Сейчас прокурорские подъедут. – Собакин до сих пор чувствовал себя не в своей тарелке – вид имел виноватый, смотреть полковнику в глаза не смел. – Эмм… Ну, санкцию на ваше задержание…
– Ага… – Полковник слегка сник. – Значит, все-таки дали… Ну, я вам… Так… Кто у нас тут прокурор?
– Свиридов.
– Ну, это уже лучше. – Полковник заметно приободрился. – Решим со Свиридовым, не проблема…
– Ну, я не знаю, он сам приедет или пришлет кого…
– Да меня вообще только генеральная имеет право арестовать! – Полковник выпятил грудь. – Я – старший офицер главка… Эмм… Слушай, э-э… Ефим…
– Григорий.
– А да – Григорий… Григорий Ефимович, верно?
– Так точно.
– Ну вот! Помню же… Слушай, Григорий… Ты же у нас целую вечность прослужил… Чай, не чужие, а?
– Звонить не дам, – все так же глядя в сторону, отрезал Собакин. – Даже и не просите.
– Угу… Ну – зря ты так, зря… Я ведь уже через полчаса все вопросы решу, и будете вы кругом виноватые… Слушай, а ты, может, не в курсе? Ты знаешь, кто я такой по нынешнему раскладу?!
– Я в курсе, Сергей Палыч. Вы верно заметили, я долго у вас прослужил, отношения с коллегами поддерживаю, держу руку на пульсе.
– В курсе, говоришь… Что ж… В таком случае, Григорий, ты просто самоубийца!