Таль: Невозможное возможно

Егорова Наталья

На этом месте завуч не выдержал и захохотал.

— Нет, у меня ты началась! Таль, не смеши меня, а то действительно потом болеть сильнее будет, если корка отойдет.

— И ничего смешного я тут не вижу. Вы, между прочим, преподаватель.

— Это ненадолго, — растерял всю веселость Кайден. — Сдвигай простыню потихоньку, там ненамного ниже поясницы, да и не чувствуя я прикосновений к корке.

Наши понятия «немного» явно различались, потому что когда корка закончилась, ягодицы уже несколько сантиметров как начались, но в принципе ничего порнографического в

таком зрелище еще не было. И насчет того, что чувствительности на корке при обезболивании нет, он тоже был прав, так что процедура обработки завершилась вполне успешно.

— Мастер Кайден, а почему Вы сказали, что недолго будете преподавателем? — Поинтересовалась я, убирая миску обратно на свой стол.

— Я ухожу, — коротко ответил завуч и, когда я пристально посмотрела на него, отвел глаза. — Таль, не смотри так, не надо…

— Почему?

— Почему не смотреть? — Ухмыльнулся скабрезно Кайден, но я не дала увести разговор в ненужную мне сторону.

— Почему уходите?

— Меня хотели убить. Если бы ты не крикнула, и я на полном автомате не начал выставлять щиты, то уже был бы мертв.

— И теперь Вам страшно снова идти на полигон?

Он удивленно посмотрел на меня, даже повернув для этого голову.

— Ты, правда, так думаешь?

— А что еще я должна думать после Ваших слов?

— Значит, все-таки не так хорошо ты меня понимаешь, как казалось.

— Так объясните.

— Зачем? — Отвернулся он, но меня такая концовка разговора не устраивала.

— Вы же пока еще мастер, а может им и останетесь. Так научите меня тому, как мыслят боевые маги. Вы ведь до сих пор боевой маг. — Да это была лесть, но при этом я не солгала ни одним словом.

Несколько минут он смотрел на меня, а я ждала. Просто заставляла себя молчать, смотреть ему в глаза и ждать.

— Если адепты готовы убить, для того, чтобы избавить академию от моего присутствия, то мне здесь не место. Значит, правы Таврим с Лисандром, а не я. И знаешь, что самое паршивое, Таль? Он — один из лучших на четвертом курсе. Я не ожидал, что он вот так — в спину…

— И что Вы будете делать, когда уйдете? — Хмуро глянула я на завуча, помня, насколько он не хотел расставаться с этой работой меньше декады назад.

— Это не твое дело, — резко ответил он, обрывая беседу и снова отвернувшись.

Я не нашла, что тут можно сказать. Хотела его как-то поддержать, но ничего умного в голову не приходило. Мне нужно было хорошенько подумать, поэтому я снова уселась за стол и занялась рисованием. К концу второго листа у меня появились вопрос и вытекающая из него идея. Слабенькая конечно, но хоть какая-то.

— Мастер, Вы ведь знаете, кто Вас ударил?

— Да, но пока не скажу, сначала сам с ним переговорю перед уходом. После этого решу, предавать ли случившееся огласке или сделать последнее, что могу, для этой академии, и разобраться самому.

— А если он придет просить прощения?

— Не придет, Таль. Это не случайность, как с твоими малолетками. Удар был очень продуман, меня спасло чудо.

— То, что я оказалась над забором и закричала.

— Тогда два чуда, —

усмехнулся Кайден. — Удар сгустка пришелся по недостроенному щиту, и здорово конечно меня достал, но не критично. Каналы я разорвал, достроив в этом состоянии щит. Получилось кое-как, но часть огненного броска он все же поглотил. Если бы щит встал раньше, и его снесло первым ударом, мы бы сейчас не разговаривали.

— И все-таки. Если он придет просить прощения сюда, Вы останетесь?

Какое-то время мужчина молчал и я, решив, что так и не получу ответа, уселась за стол с учебником географии.

— Если он придет поговорить до того как меня выпишут, я еще раз обдумаю решение об уходе исходя из разговора с ним.

— Спасибо.

До следующего намазывания я еще успела сделать задание по чистописанию. Кайден больше не проронил ни слова, и я к нему не лезла. Мне вообще было трудно понять человека, умевшего прощать тех, кто наносил ему смертельные удары. Наверное, я никогда не дорасту до такого великодушия. И при этом он умудрялся быть не просто жестким, а действительно жестоким по отношению к тем, кого презирал.

Да, он был очень сложным человеком — мой враг, понимавший меня временами лучше друзей и сделавший все, чтобы я прошла точку рывка. И он никогда не бил в спину, а я уже научилась это ценить.

Еще примерно через полчаса я с сомнением разглядывала четыре варианта полностью выполненной домашней работы по рисованию. Два пришлось отбраковать сразу, а остальные два казались мне одинаково кривоватыми. Решив не морочить себе голову, я повернулась, чтобы свалить выбор на завуча и застыла, пораженная увиденным.

Руки Кайдена были напряжены, кулаки сжаты так сильно, что костяшки на них побелели, а на покрытом потом лице застыло страдальческое выражение.

— Вы почему не сказали, что обезболивание кончилось? — Содрогнулась я.

— Не надо меня жалеть! — Прорычал мужчина сквозь зубы.

Так вот что у них с Линарой произошло. Алан еще в самом начале рассказывал, что Кайден не приемлет жалости к себе, да и, как показывал мой личный опыт, других жалеть тоже не умеет.

— Делать мне больше нечего, как с Вами сюсюкать! Сейчас лекарство дам и спину обезболивающим намажу. Вот вроде умный человек, а гордости все равно больше, чем мозгов! — Я развернула бумагу и застыла в замешательстве, не представляя, как он это будет глотать. — Тут ложка большая где-нибудь есть?

— Ты меня с ложечки кормить собралась?! — Возмутился Кайден.

— Не кормить, а лекарство дать. Как Вы его глотать будете?

Идей на эту тему завуч не выдал, но упрямо заявил, что с ложки из моих рук есть не будет. Я решила в очередной раз наплевать на его мнение и ушла искать требуемый столовый прибор. Необходимое обнаружилось с остальной посудой в шкафу над столом.

— В общем так, — встала я рядом с завучем, держа возле его лица ложку с разбавленным водой лекарством. — Я Вас уговаривать не собираюсь. Или Вы сейчас открываете рот и глотаете это снотворное, или я нажимаю Вам на спину, и Вы отрубаетесь. — Кайден неверяще посмотрел на меня. — Считаю до пяти.