Талант (Жизнь Бережкова)
Шрифт:
– Вы уже выпущены в жизнь?
– спросил я.
– Да. И, кажется, буду работать в авиации.
– Отлично!
– Не знаю... Трудно выбирать. Чересчур много интересного вокруг.
– Интересно в жизни только одно, - безапелляционно заявил я, интересно изобретать. Вот где необъятный простор!
Я указал на павильон "Металл и электричество", затем со свойственной мне скромностью произнес:
– Приглашаю вас на выставку следующего года, в зал с экспонатами Бережкова. Это будут потрясающие вещи!
– Еще бы!
–
– Вы же ученик Жуковского.
Карие глаза глядели совсем не строго. Давно никто не верил Бережкову. А она верила!
Говорят, гениальные замыслы являются сразу, вмиг. Меня осенило: вот на ком я должен жениться! Я буду не я, если не женюсь... Разумеется, я не спешил высказать вслух эти мысли. Я шагал рядом со своей будущей женой и слушал, как она, снова сетуя, что в жизни слишком много интересного, рассказывает о себе. Ликбез, кружок юннатов, МОПР, борьба с пережитками скаутизма... Представьте, разговор, не имеющий отношения к проблемам техники, увлек меня так, что я чуть не растянулся, налетев на автомобильный двигатель, выставленный для обозрения. Безумно хотелось взять свою спутницу под руку, но мне уже приходилось убеждаться, что у нынешней молодежи это не принято. Мы идем дальше и дальше. Рядом со мной вышагивают худенькие, загорелые ноги в носочках и матерчатых, видимо, самодельных туфельках.
Вскоре я убедился в том, как изменчива моя Валентина. Мы зашли в павильон лесоводства. Павильон, не скрою, роскошный. Надписи у входа: "Сила страны", "Лес - наша мощь и богатство". Валя тянет меня от стенда к стенду. Оживилась, рассказывает, как провела лето в деревне. Там, в сельскохозяйственной коммуне "Смычка", трудились многие детдомовцы.
– Вот как...
– говорю я.
– Отсюда и ваш прелестный загар, и выцветшие прядки...
В ответ строгий взгляд и неожиданное заявление:
– Пожалуй, стану лесником.
– Кем?
– Лесником. Лесничим.
Нет... Надо скорее увести ее из этого павильона. Не могу же я в течение всей своей жизни заниматься изобретениями в дремучем лесу!
Перед выходом я намеренно задержался.
Подвел свою даму к искусно оформленной стене. Над стендами знакомая рука изобразила гроздья рябины, ветки клена и бересклета. Эти осенние листья напоминают прощальный букет Ладошникова.
Валя смотрит с восхищением.
– Если б я хорошо рисовала!.. Стала бы художницей...
И я объявляю:
– Это творение моей сестры!
Получилось эффектно. Но лучше поспешить отсюда. Кто знает, не вынырнет ли откуда-нибудь моя Машенька, не скажет ли: "Наконец-то выбрался, посетил жалкое место моей службы".
Уважение Валентины все увеличивалось. Она выяснила, что я был ранен под Кронштадтом (спросила, что с моей ногой), узнала, что руки мои огрубели на восстановлении фабрики "Шерсть-сукно". Если так пойдет, сегодня же сделаю ей предложение!
Смеркалось. Я решил создать соответствующее настроение и зашагал обратно, к павильону "Металл и электричество".
Я взял ее под руку и ждал, не скажет ли она что-нибудь насчет буржуазных замашек. Но она не сказала. Я не стал предлагать ей обменяться кольцами, но подошел с ней к одному из киосков и предложил взять оттуда что-нибудь на память о нынешней встрече.
В киоске, между прочим, продавались некоторые велосипедные части и, главное, прелестные гаечки. Блестящие, никелированные. Шестигранная гайка в точности повторяла форму павильона "Металл и электричество". Я купил две и одну опустил в карман клетчатого костюма Вали.
– Храните ее всю жизнь, - шепнул я.
На оставшуюся мелочь я купил своей нареченной пирожок. Я стоял и блаженно думал о том, что в ближайшее время смогу ее угостить дюжиной пирожков.
– Валечка, скорей принимайтесь учиться, будем вместе работать. Удивим весь мир своими выдумками...
Валя стояла с набитым ртом. Я говорил:
– Перед нами необыкновенные перспективы... Всего несколько дней, и я стану богачом...
Валечка чуть не подавилась.
– Почему богачом?
Тут бы мне и обуздать свое красноречие, но не всем дано свойство останавливаться на полном разбеге.
В ход пошла и грядущая фирма "Вольный конструктор", и "Контора выдумок". Были развиты и некоторые мысли о службе, стесняющей свободу творчества.
– Где же вы заработали такие большие деньги?
– прошептала Валя.
– На фабрике.
– Почему?
– Сумел.
И рассказал про подряд. Даже похвастал, что только Бережков может так чертовски ловко подзаработать.
Загорелое лицо стало белым, поразительно бледным. Мне в руку был вложен остаток пирожка. Я увидел затылок, прямую спину, строгий силуэт своей будущей жены. Она уходила от меня, уходила, казалось, навсегда!
На повороте девушка остановилась, взмахнула рукой. В свете фонаря что-то блеснуло и покатилось. Она выкинула мой подарок и исчезла. Я хотел ее нагнать, кинулся туда-сюда, по не разыскал: не нашел и выброшенного подарка.
Утешением служило лишь то, что хоть вторая гайка лежала у меня в кармане.
25
Наступило наконец утро получки. Изумительно приятное утро. Машенька дожидалась его почти с таким же нетерпением, как и я, - надо было уплатить один неотложный долг, который она сделала, конечно, ради братца. Помню, выдался первый заморозок, кое-где лег иней.
Как вам известно, я еще не являлся владельцем полноценного пальто (все было впереди!), пришлось надеть единственную изношенную, навек измаранную ржавчиной и маслом куртку. Кепка была тоже не из новеньких. Маша критически оглядела меня, покачала головой и взяла под руку. Мы отправились.