Талантливый господин Варг
Шрифт:
Ульф принялся читать статью в разделе, посвященном искусству: интервью с художником, стенавшим по поводу того, что бизнес совершенно не поддерживает искусство инсталляций – каковые всегда казались Ульфу случайными собраниями предметов. Он поморщился; искусство было его страстью, в особенности скандинавская живопись девятнадцатого – начала двадцатого века. Это некоторым образом примиряло его с выходками современных концептуалистов, и все же он никак не мог поверить, что кто-нибудь захочет платить за нечто столь банальное и недолговечное. И куда, интересно, прикажете помещать эти инсталляции? Допустим, какая-то фирма решилась
8
Objets trouv'es (франц.) – случайные находки.
Вздохнув, он перевернул страницу. Искусство плавно перешло в футбол: предмет, совершенно его не интересовавший. Кто-то где-то забил гол за какую-то команду, и спортивный корреспондент анализировал это великое событие в мельчайших деталях. Ульф снова вздохнул, поднял от газеты взгляд и заметил свою коллегу Анну, которая только что вошла в кафе и теперь заказывала у стойки свой обычный латте. Она обернулась, поймала его взгляд и помахала ему рукой, произнеся одними губами: «Минуточку, сейчас буду». Анну вечно забалтывал бариста; вот и сейчас он что-то ей шептал, перегнувшись через стойку. Она понимающе покивала и старательно рассмеялась. Ульфу уже приходилось это наблюдать, и он как-то спросил ее, о чем они разговаривают. «Ему просто нравятся глупые шутки, – ответила она. – В основном вульгарного свойства. Ему кажется, что я нахожу их забавными».
– И это действительно так? – спросил Ульф.
Анна покачала головой.
– Нет, вообще-то. Была пара удачных, но, в общем и целом, они – о людях, попадающих впросак, а сколько можно над этим смеяться? Но он, в общем-то, совершенно безобиден. Немного туповат, но вреда это никому не приносит.
– А мне он никогда ничего не рассказывает, – заметил Ульф.
– Это потому, что ты – мужчина. Какое удовольствие ему рассказывать тебе об одном типе, который… Короче, ровно никакого. Для мужчины рассказать женщине пикантную историю – значит вторгнуться в ее интимное пространство. Не уверена, что мужчины в целом это понимают.
Но пикантные анекдоты, равно как и футбол с инсталляциями, были забыты, стоило Анне пересечь зал и подойти к его столику. Кто-то из компании инженеров кивнул ей, и она улыбнулась в ответ.
– Они, кажется, чем-то ужасно увлечены, – сказала Анна.
– Обсуждают бракованный цемент, – пояснил Ульф. – До меня долетали обрывки разговора. Мафия вроде как подмешивала дешевый цемент при строительстве моста – выдавая его, естественно, за нормальный. А на самом деле это была сахарная пудра.
– Ужас какой!
– Ну, может, и не сахарная пудра, но уж точно не настоящий цемент.
Анна взглянула в сторону инженеров.
– Понятно, почему
– Как твои выходные? Ты ведь собирался на какую-то группу, верно?
– Да, – ответил Ульф. – Ничего особенного. Иногда было интересно, но временами – не очень. Один участник сорвался с места и уехал, не прошло и нескольких минут; а еще одна дама все говорила и говорила – ровно ни о чем. Да, и там был один обсессивно-компульсивный пилот.
Анна отпила глоток кофе.
– Понятно. Ну, о чем ты сам говорил, я не спрашиваю.
– Да, в общем, ни о чем таком уж важном.
Это ее не удивило.
– Я лично никогда не верила, что тебе нужно ходить к этому твоему мозгоправу, как там его, доктору… доктору…
– Свенссону.
– Да, к нему. Ну, думаю, по крайней мере это интересно.
Ульфу захотелось сменить тему. Его, в общем и целом, не смущало то, что он ходит на психотерапию – кроме как в случае с Анной. Ему нравилось, что она считает, будто ему это не нужно, а еще больше ему нравилось то, что она из-за этого находила его еще более интересным.
– А ты? – спросил он. – Как прошли выходные у тебя? Девочки плавали?
Анна кивнула. Ульфу показалось, что вид у нее был какой-то рассеянный.
– У них в кружке были занятия в субботу. И каждая выиграла по одному заплыву: брасс и баттерфляй. Баттерфляй дает большую нагрузку на дельтовидные мышцы; им приходится постараться. Мне кажется, они неплохо справились.
Ульф принес свои поздравления.
– Ты, наверное, очень ими гордишься, Анна. Глядишь, скоро они будут за Швецию выступать.
Комплимент она приняла, но потом нахмурилась.
– Да, может. Может быть.
– Я правда так думаю, – сказал он.
Она отвела взгляд.
– А Джо? – спросил он. – Он в эти выходные работал?
Она поднесла чашку к губам. Ей явно хотелось оставить эту тему. Ульф ждал.
Наконец, она подняла глаза и встретила его взгляд.
– Ульф, можно с тобой кое-о-чем поговорить?
– Конечно. О чем угодно, – он почувствовал, как у него перехватило дыхание. Что-то было не так, и проблема была в Джо. Он ощутил – вопреки всему – радостное волнение. Джо, его соперник… Но потом он сказал себе: «Нет, нельзя. Просто нельзя, и все». – Надеюсь, с Джо все в порядке? Он не заболел?
Она поставил чашку на стол.
– Ульф, ты ведь знаешь, что у нас с Джо – хороший, крепкий брак?
Он постарался не показать, как больно ему было это слышать.
– Да, и я рад за вас, Анна.
– Спасибо, – она немного помолчала. – Понимаешь, мне кажется, что Джо, может быть, с кем-то встречается. Может быть. Не точно, а может быть.
Ульф перевел дыхание.
– Он что, завел роман?
Она кивнула. У нее сделался такой несчастный вид, что он еле удержался, чтобы не взять ее за руку.
– Я знаю: нет ничего хуже ревнивой жены – вечно выискивающей признаки измены и тому подобное. Однако у меня есть кое-какие доказательства, а может, это вовсе и не доказательства… Понимаешь, меня совершенно извели эти сомнения…
– Доказательства?
– Да, – она обратила на него умоляющий взгляд. – Я надеюсь, ты не будешь спрашивать, какие именно.
– Не буду, – быстро ответил он. – Если ты сама этого не захочешь.
– Не захочу, но… Ох, это смешно, просто смешно.
Ульф ждал.