Таланты и покойники
Шрифт:
— Ты подняла блок и опрокинула на Преображенского? — медленно, почти по слогам уточнила она.
— Ну да, — встревоженно кивнула Дашенька. — А разве… то есть…
Две минуты назад она оттарабанила без запинки длинный монолог, теперь же явно растерялась. Зато пришел в себя следователь, бросив на Марину раздраженный косой взгляд и зачем-то в свою очередь повторив:
— Подняла и опрокинула?
— Да, — затравленно подтвердила Даша. — Вы думаете… то есть… он тяжелый, да? Но я гораздо сильнее, чем это кажется со стороны, честное
— Надеешься списать на состояние аффекта? — прошипела Галина Николаевна, с ненавистью глядя на соперницу. — Не надейся! И не делай вид, будто Женя пытался тебя изнасиловать, никто тебе не поверит! Вот бросить тебя — другое дело. Надоела ты ему, он дур-то не любит. Вот ты его и убила… Я так и знала, что это ты, сразу знала! Кто ты была бы теперь, если б он был жив? Брошенная шлюха! А теперь, видите ли, последняя любовь гения, интервью на всю страну, шумиха. Да ради этого такая, как ты, полгорода прикончит!
— Тише, — коротко приказал Талызин, и она смолкла. Он обратился к Даше: — Пожалуйста, поподробнее о том, как вы опрокинули блок. Где он находился?
— Ну… я… на шкафу, кажется. На самом краю. Поэтому было совсем нетрудно его опрокинуть. Но я точно не помню, потому что аффект… Я не обязана помнить, в аффекте не помнят!
Похоже, лишь тут Денис смог стряхнуть оцепенение, в котором пребывал на протяжении всей сцены.
— Ты сбрендила, Дашка! — ударив кулаком по столу, вскричал он. — Ты с ума сошла! Вы ее не слушайте, она парит! Мы с Кириллом тащили этот чертов блок в подсобку, так чуть не надорвались. А уж ей его и с места не сдвинуть.
— Тем не менее он упал, — вежливо информировала Галина Николаевна.
— Потому что заранее был таким образом установлен, понятно? Только так! Вон следак подтвердит, он не слепой!
— Молчи! — вырвалось у Даши. — Молчи, Денис, не вмешивайся!
Она бросилась к нему на грудь и заплакала. Вике вдруг все стало ясно, как божий день. Чтобы Дашенька кого-то убила, даже ненароком — нет, ерунда, вранье, в которое можно поверить не более чем на полсекунды! Просто бедная дурочка почему-то убедила себя, что убийца — Денис, и теперь пытается отвести от него подозрения. Но не такой же ценою, правда? А Денис действительно сегодня сам не свой.
— Я согласен с Денисом, — вмешался Кирилл. — Блок очень тяжелый. Затея не для женщины.
Виктория Павловна между тем судорожно решала, делиться ли с Обалдевшим поклонником своим гениальным прозрением. С одной стороны, вроде надо, потому что нельзя позволить девочке погубить себя. А с другой, если Даша готова на все, чтобы не впутать в это загадочное дело жениха, значит, имеет причины! Вероятно, знает то, чего не знают остальные. Так стоит ли портить ей игру?
Слава богу, проблема разрешилась автоматически. Следователь, изучающе глянув на Дениса, флегматично поинтересовался:
— А вы сами-то не имели ссоры с Преображенским в день спектакля?
Денис вздрогнул,
— Ты чего, решила, это я, что ли? Да за кого ты меня принимаешь? Я думал, ты меня любишь, а ты…
— Господи, какой ты идиот! — громко и с чувством произнесла Наташа. — Если бы меня кто-нибудь любил так, как она тебя… а ты еще недоволен, о господи! Как я вам завидую, если б вы знали! За одну такую минуту можно жизнь отдать, а я вместо этого…
И она заплакала. Вика поднесла воды сперва одной девушке, потом другой. Не репетиция, а сплошной кошмар! И виноват во всем Обалдевший поклонник. Притащился и начал мучить людей. Это ж надо выбрать подобную профессию! Наверное, в следователи идут одни садисты — а жены у них, вероятно, мазохистки.
Тем временем Денис решился.
— Да, я действительно перед премьерой поругался с Преображенским. Не знаю, откуда Дашка узнала. Но я не говорил про это никому не потому, что я… что я боялся за себя, а потому, что… Короче, не хотел зря трепаться. Ваш Преображенский, он был шизик. Таких лечить надо! Он выдумывал разную чушь, лишь бы кого-нибудь достать. Вон, Ташке котика задушил. Это что, нормально? А я на психов внимания не обращаю. Я просто стараюсь обходить их стороной.
— И все же, что было предметом ссоры? — уточнил Талызин.
— Этот шизик сказал, что разведется с женой и женится на Дашке. Но я-то знал, что Дашка за него не пойдет! А он все твердит свое, как попугай. Я разозлился и сказал, что такой старый вонючий козел ей не нужен. Вот и все. А что касается до убивать, так делать мне нечего, что ли? Зачем мне его убивать, если Дашка терпит его только из жалости, а любит-то меня?
— Действительно, — согласился Игорь Витальевич, — повода нет. Но, видимо, Дарья Алексеевна полагает иначе. А, Дарья Алексеевна?
— Да погодите вы! — нервно махнула на него рукой Дашенька, словно забыв, что перед нею представитель власти. Она, казалось, видела только Дениса.
— Ты не убивал его? — сквозь слезы спросила она.
— Да нет же! У меня в мыслях не было!
— Посмотри мне в глаза. Это правда, да?
— Ну конечно.
Денис со снисходительной улыбкой посмотрел ей в глаза. Она тоже улыбнулась, потом засмеялась.
— С вами не соскучишься, — резюмировал следователь. — А если бы, Дарья Алексеевна, я воспринял ваши слова всерьез? Что тогда?
— Ну, — смущенно произнесла она, — я решила, у меня были бы смягчающие обстоятельства, поэтому я пострадала бы меньше, чем Денис. В том смысле, что меня бы немножко пожалели и дали срок меньше, чем ему, правда? Я ведь как бы не нарочно.
— Пожалуй. И все же хотелось бы знать, что заставило вас предположить, будто ваш жених виновен? — с настойчивостью уточнил Талызин.
Дашенька, вздохнув, вопросительно обернулась к Денису.
— Валяй, — кивнул тот. — Я плохого не делал, и ничего они мне не пришьют.