Талисман Белой Волчицы
Шрифт:
Но дальше выяснилось больше. Из цеха Захар бросился на звонницу, чтобы поднять колоколом слободу .
— Братцы, братцы! — кричал он с натугой, протискиваясь сквозь настороженно молчавшую толпу. — Братцы, ничего не бойся! Порешил я Тригера! Теперь вахмистра не упустить!
Люди расступались, пряча глаза, отозвался лишь один Голос:
— Красного петуха им!.. — и смолк испуганно, пораженный немотой толпы.
Захар снял шапку, замахал ею над головой:
— За мной, братцы! — но кто-то положил ему тяжелую руку на плечо:
— Дурак! А дальше что?
Это
— А ты что ж, защитник? — в ярости осклабился Захар. — И, раскинув руки, пошел на толпу. — Вы что ж? Чего молчите? Наша берет!
Но Родион продолжал держать его за плечо. Взгляд его был хмур и неприветлив.
— Охолонись, паря! — Он до боли сдавил плечо Захара. — Тебе терять нечего. Ты в слободе чужой! Перелетная птаха! А нам жить здесь! Дети у нас. Их тоже порешат, если что…
По толпе пробежала волна ропота. Захар растерянно закрутил головой, понимая, что остался один.
— Уходи, — сказал Родион. — Вязать тебя руки не лежат. Уходи, покуда жив… Не ровен час, казаки поднимутся… Посекут всех нагайками.
Ерофей взял приятеля за рукав и вывел из толпы. Захар шел за ним послушно, лишь иногда оглядывался на молчаливую, смотревшую ему вслед толпу. Но вдруг остановился, вырвал руку.
— Иди, — сказал спокойно Ерофей, — не оглядывайся! Как только свернем в проулок, беги по задворкам ко мне, я тебе коня дам, уходи, пока не поздно. Вот-вот казаки очухаются, повяжут…
И в это время полыхнул амбар, сразу с четырех сторон…
Алексей отложил бумаги в сторону и посмотрел на Егора.
Тот что-то сосредоточенно писал в своей служебной книжке.
— Небось отчет строчишь становому?
— Нет, какой сейчас отчет? — почесал в затылке ручкой-вставочкой урядник. — Прибрасываю, что мне дальше делать? Надо ведь на этого мерзавца, Захарку Бугатова, выходить. Не мог он далеко уйти. Житель он не здешний, места наши и тропы ему не слишком знакомы… Думаю, надо хозяйку его Таиску хорошенько поспрошать. Наверняка знает, где ее миленок скрывается. Или лучше надзор за ней учредить так, чтоб и не догадалась об этом. И из виду совсем не выпускать. А то шустрая она девка, лихая, навскидку из винтаря в бутылку попадает. А к зазнобе своей побежит, непременно побежит. Думаю, что через Ерофея они уже заранее обо всем сговорились.
— Что, взяли Матвеева? — неожиданно словно проснулся Михаил.
— Взять-то взяли, — прокряхтел урядник и вновь почесал затылок кончиком ручки. — Не довели только до темной.
Вырвался, гад, и ушел. Дал в ухо одному конвойному, а второго подножкой подкосил… Я, конечно, посадил под замок Родиона Лащева. На него доказали, что он разговаривал с Бугатовым и не помешал ему смыться…
— С площади Бугатова увел Матвеев, — уточнил Алексей, — а Лащев, судя по показаниям свидетелей, увещевал его уйти и не смущать толпу. К тому же Лащев явно на вид слабее Бугатова и вряд ли смог бы его удержать.
— Смог бы, если захотел, — пробурчал из своего угла Михаил, — стоило ему крикнуть: «Вяжи!», и
— Михаил Корнеевич, — посмотрел на него строго Алексей, — вы что ж, решились на экзекуцию? Это ж варварство!
— Варварство? — удивился Михаил. — И как же вы, любезный Илья Николаевич, предложите поступить? Бисером рассыпаться перед этими мерзавцами, из-за которых погиб человек, которого я безмерно уважал? Хотя и спорили мы с ним отчаянно, и помогал я ему мало, но такого управляющего нам теперь вовек не сыскать. — Он глубоко затянулся папиросой и, отбросив ее в сторону, поднялся на ноги. Запустив пальцы за пояс, он навис над Алексеем, глаза его яростно сверкали.
— Всю эту орду, — кивнул он головой на окно, — лишь кнутом и можно держать в повиновении. Только расщедрись на пряники — тут же вместе с пряником голову откусят. К вечеру мне посчитают убытки, и разве покроет их та сотня плетей, что достанется каждому мерзавцу? Задницы заживут, как на собаках, и отработать потраченный на беспорядки день я их заставлю в воскресенье. Но амбар надо поднимать, не оставлять же железо под небом в осень и зиму? И это влетит нам опять же в копеечку… — Он зло выругался и как-то безнадежно махнул рукой.
— Илья Николаевич, — произнес степенно урядник и, подвинув Алексею свою служебную книжку, ткнул в нее пальцем, но лишь слегка усмехнулся, когда заметил, как у того полезли глаза на лоб. И продолжал как ни в чем не бывало:
— Надо все-таки проверить, не воспользовался ли кто суматохой, чтобы собственные грехи скрыть. Я ведь так разумею: зачем мастеровым надо было амбар поджигать?
Вроде никакого резону… Разве что с лихоманки? Дури тут хватает. Я через своих повыспрашиваю, кто более всего вертелся в это время возле амбара…
— Что это даст? — отрешенно махнул рукой Кретов. — Там тьма народа вертелась, поди теперь докажи, кто спичку поднес.
— Ничего, докажем, — спокойно произнес урядник, забирая у Алексея книжку, — не такое доказывали. — Он поднялся на ноги, приложил руку к козырьку фуражки. — Позвольте идти? Мне надо еще с Ермашкой встретиться. Его я отряжу по тайге рыскать, тайные схоронки бегунцов искать.
— Давай действуй. — Михаил хлопнул его по плечу. — На пенсию пойдешь — я тебя старшим в охрану прииска возьму. Две тыщи в год платить буду против твоих нынешних трехсот. Пойдешь?
Егор расправил усы, потуже натянул фуражку на голову и с достоинством произнес:
— Премного благодарны, Михаил Корнеич! Нам пока хватает.
— Ишь ты, гордый! — фыркнул Михаил. — Но ничего, подождем! Тебе до пенсии сколько осталось, лет пять, шесть?
— Пять, — ответил урядник, — но я уже решил пасекой обзавестись. Мед — дело полезное, да и для здоровья оно тож…
— А ты что ж, на здоровье жалуешься? — расхохотался Михаил и хлопнул вновь урядника по крепкому плечу. — Мне сказывали, что, помимо жены, у тебя еще пара молодаек по деревням имеется? Ну как, справляешься?