Талисман Белой Волчицы
Шрифт:
— Ставлю голову на отсечение, что ему уже известно и про гибель Тобурчина, и про то, что вы схватили Гурана, — возразил Алексей.
— Но, согласись, ему совершенно не стоит знать, что тебе удалось спастись, — продолжал настаивать Иван. — Лучше, чтобы он тебя вообще пока не видел. Иначе точно сделает ноги. Сейчас он крайне обеспокоен, что арестовали Гурана, но знает, братец его не выдаст. И возможно, попытается даже каким-то образом Тимофея освободить. Если уже не пытался. Когда Гурана везли в Тесинский острог, конвойных обстреляли. Но те казаки
— Выходит, сил у них и впрямь мало осталось или впопыхах нападение готовили, — подал голос урядник. — Одно из двух, но, по всему видно, затревожились господа разбойнички. Забеспокоились, сучье племя! — Он вытащил из кармана мундира часы и озабоченно посмотрел на них. — Что-то задерживается Михаила Корнеич, не случилось бы чего!
— Накаркаешь смотри. — Вавилов зевнул и прикрыл рот ладонью. — Сейчас бы соснуть минуток шестьсот, так нет, придется на рожу столетовскую любоваться. — Он выглянул в окно. — Может, двинем в контору, там Кретова дождемся?
— Нет, лучше здесь подождем, а то Семен Петрович меня раньше времени углядит и сразу поймет, что дело нечисто, — возразил урядник. — Он и так уже косится, что я в конторе, почитай, кажный день торчу.
— Неужто нашли что-то? — обрадовался Алексей.
— А ты как думал? — расплылся в довольной улыбке Иван. — Что я, зря здесь оказался? Неделю рядом с ревизорами отсидел. Умный вид делал, на заднице мозоль натирал… Конечно, я в этих сальдо-бульдо ни бэ, ни мэ, ни кукареку, но зато кое-что другое раскумекал. — Он хитровато посмотрел на Алексея. — Мы ведь тоже не на помойке выросли, Алексей Дмитрич! Могем, когда хотим!
— Не тяни душу, Иван, — рассердился Алексей. — Говори, что узнал.
— Под протокол али как? — продолжал забавляться Вавилов.
Алексей красноречиво хмыкнул.
— Не угрожай, — предупредил его приятель, — и так вижу, что терпение на исходе. Словом, Тригера Захарка приговорил по приказу Столетова. Немец догадался, что бухгалтер его дурит, и назначил ревизию. Видимо, пожар на складе тоже на совести Захарки, а то и Ерофея.
— Как они снюхались?
— Достоверно не известно, но, видимо, в прошлом году по осени, когда Столетов нанял их крышу на своем доме железом перекрыть. А дальше пошло-поехало. Рабочие говорят, что Захарка к Столетову частенько, словно к девке на свидание, бегал. А какие уж у них дела были, думаю, об этом Столетов самолично через четверть часика в присутствии Михаила Корнеевича все нам и поведает.
— А Анфиса здесь по каким-то статьям проходит?
— Пока только как любовница, — усмехнулся Вавилов и встрепенулся. — Связь у них началась еще в Североеланске.
— Теперь мне понятно, почему она его на завод служить устроила. И поездки в Тесинск тоже понятны. И свидания…
— И чего Анфиска в нем нашла? Он же страшнее смертного греха! — вздохнул Вавилов.
— Ну пожалели, Иван Александрыч, красавицу! Такую
— Постойте! — прервал Алексей обсуждение достоинств Анфисы и ее любовника. — А клейма не их ли рук дело?
— Пока неизвестно, но вполне вероятно, — согласился Иван. — Сегодня непременно попытаем ловчилу по всем его паскудным делишкам.
— А почему утра дожидались? Разве вечером нельзя было его допросить?
— Просто ревизоры не успели дебет-кредит открыжить.
Всю ночь сегодня сидели, чтобы к утру отчет о ревизии закончить.
— Но Столетов мог догадаться и сбежать?
— Дальше Тесинска не сбежит! А догадаться мы бы не позволили, даром разве я с ним водку пил и в баньке парился?
Он мне уже, доподлинно знаю, премию в бумажку завернул за то, что в курсе его держал. Он ведь, хитрая бестия, так все расчеты запутал, так в бумагах накрутил, что хрен без брюквы разберешься. Но разобрались! Всю его темную бухгалтерию раскрутили, а попутно и вовсе грязные делишки всплыли! Чуешь, Алексей, чем это пахнет для любезного нашему сердцу Семена Петровича?
— Чую, батько, чую, — улыбнулся Алексей и достал из кармана завернутый в тряпку наконечник от самострела. — Теперь смотрите сюда! И слушайте! Интересные вещи у нас получаются…
Все четверо склонились над столом. Обсуждение было бурным, но, кажется, именно этот наконечник позволил им соединить вместе почти все звенья разорванной цепочки событий. Но слишком уж не правдоподобными казались некоторые предположения Алексея. И хотя версия была выстроена, но пока не обоснована. Не понятен был и мотив преступления. И этим следовало заняться безотлагательно.
Они так увлеклись обсуждением вновь открывшихся обстоятельств, что не услышали, как под окнами остановилась коляска, а через мгновение в комнату ввалился Михаил Кретов.
Казалось, он дымился от гнева.
— Все заседаете, господа сыщики? А что Столетова грохнули, вам это ведомо или нет? — выкрикнул он, белея от ярости, и с размаху саданул тростью по столу. Столешница треснула, а Михаил от всей души разразился матом:
— Донянчились с мерзавцами, мать вашу так-разэтак! — И, хлопнув дверью, выскочил на улицу.
Глава 39
— Вот тебе и тихоня! — Михаил первым нарушил тягостное молчание, царившее в карете, с момента ее отъезда из слободы. — Мало того, что чуть завод не обанкротил, так вздумал еще и монету лить.
— Монету он не отливал, — возразил Иван. — Тигли, в которых он золото плавил, для этого не приспособлены.
Скорее он занимался слитками. А Захарка и Ерофей как мастера своего дела просто-напросто ему помогали.
— Так, значит, клейма в баню Тригера точно он Подбросил? — спросил Михаил и посмотрел на Алексея.
— Вполне возможно, — ответил тот, — того гляди, могла выплыть наружу его связь с Бугатовым и Матвеевым, и он спешил отвести от себя подозрения.
— Но Бугатов и Матвеев погибли, кому ж тогда потребовалось убивать Столетова?