Талисман египетской царицы
Шрифт:
– Я знала, – Клеопатра сжала руки на груди. – Я чувствовала с самого утра, что сегодня принесут дурное известие… Говори, я готова тебя выслушать!
– Госпожа, Цезарь убит!
Клеопатра вскрикнула, покачнулась и закрыла лицо руками. Так она простояла более минуты, затем опустила руки. Лицо ее казалось спокойным.
– Как это случилось? – спросила она гонца, и голос ее не выдавал волнения. – Кто посмел убить великого Цезаря? Парфянские шпионы? Лазутчики иудейского царя Ирода?
– Нет,
– Марк Юний Брут?! – удивленно переспросила царица. – Но он же был другом Цезаря!
– Это так, госпожа! Но Брут также был убежденным республиканцем, он считал, что Цезарь хочет присвоить себе единоличную власть, покончив с республикой, и потому достоин смерти.
– И кто же сейчас правит в Риме? – спросила Клеопатра.
– Цезарь назвал своим наследником Октавиана Августа.
– Октавиан очень молод, ему только девятнадцать лет!
– Это так, госпожа, но он показал себя сильным и умелым политиком. Кроме того, большое влияние приобрел Марк Антоний…
– Марк Антоний? Я помню его! – Лицо царицы стало задумчивым. – Ладно, ты можешь идти!
Гонец поспешно покинул ее покои.
Едва дверь за ним затворилась, царица вскрикнула, как раненая птица, и упала на пол. Синтия подскочила к ней, но Клеопатра гневным жестом оттолкнула служанку.
Неподвижно пролежав несколько минут, снова поднялась. Глаза ее были сухими.
– Приведи моего сына! – приказала она.
Служанка поспешно удалилась, и через несколько минут в сопровождении двух нянек привели Цезариона.
Царица обняла кудрявого мальчика, поцеловала его в макушку и прошептала:
– Твой великий отец умер. Но не отчаивайся, малыш, я не отступлю и сделаю так, что в твоих руках будет власть над всей Азией! Мне поможет в этом волшебное ожерелье царицы Хатшепсут…
Солнце уже опустилось в морские воды, и Александрия погрузилась в ночную тьму. Но город не спал. Он был озарен тысячами огней, из садов и дворцов богатых горожан доносились звуки кифар и цитр, звон кимвалов, пение греческих актеров.
Марк Антоний вышел из носилок перед самой пристанью.
Перед ним на медлительных водах Нила медленно покачивалась огромная галера Клеопатры. Она от носа до кормы была освещена многочисленными светильниками и лампадами, из огромной надстройки, занимавшей большую часть корабля, доносилась музыка.
Когда Клеопатра прислала к нему посыльного и пригласила на обед не в свой дворец, а на эту галеру, Антоний был удивлен. Теперь же он понял, что именно этого и добивалась заносчивая царица – она хотела поразить гордого римлянина.
Он
И в ту же секунду раздался гулкий удар гонга, и прямо перед ним в воздухе расцвел огненный цветок.
Антоний невольно попятился, но тут же застыл в изумлении: бившее из нескольких кувшинов пламя сложилось в первые буквы его имени – Марк Антоний…
Огненные буквы еще пылали в вечернем небе, а двери палубной надстройки распахнулись, и навстречу Антонию вышли приближенные Клеопатры.
– Приветствуем тебя, владыка мира! – воскликнул шедший впереди грек Ипполит. – Царица Клеопатра, увенчанная двойной короной властительница Верхнего и Нижнего Египта, ждет тебя!
С двух сторон к Антонию подбежали красивые рабыни в развевающихся одеяниях и осыпали его розовыми лепестками. Окруженный придворными царицы, Антоний вошел в палубную надстройку… и замер, пораженный.
Он ждал, что царица подготовит для него роскошный прием, но то, что он увидел, превзошло любые ожидания.
То, что снаружи выглядело как палубная надстройка, изнутри оказалось самым роскошным пиршественным залом, какой когда-нибудь доводилось видеть Антонию. Расположенные покоем столы из розового ливанского дерева были накрыты драгоценными сидонскими тканями, на них стояли вазы черного критского стекла, наполненные белоснежными цветами из царских садов. Между вазами красовались золотые светильники, в которых горело ароматное ливанское масло, наполняя зал ярким сиянием и запахом благовоний. На золотых блюдах лежали угощения, доставленные из всех частей света, – целиком зажаренные кабаны из Испании, фрукты и виноград из Парфии, смоквы из Иудеи, запеченные яйца страусов и мясо крокодилов. Прислуживающие за столом рабы были одеты роскошнее, чем придворные парфянского царя.
Но все это великолепие бледнело перед убранством Клеопатры и перед ее несравненной красотой.
Царица возлежала в самом центре зала на золотом ложе с ножками из слоновой кости.
Она была облачена в хитон из пурпурного виссона, расшитый золотыми звездами. На ее черных, как ночь, волосах красовалась золотая диадема в форме лаврового венка, усыпанного рубинами и сапфирами. На груди ее покоилось ожерелье с тремя овальными камнями – синим, как небо над Александрией, зеленым, как море у подножия Фаросского маяка, и красным, как закат над Мусейоном.
Клеопатра поднялась навстречу Антонию и проговорила глубоким, звучным голосом:
– Приветствую тебя, великий муж! И благодарю за то, что ты отомстил убийцам великого Цезаря! Позволь этим скромным ужином выказать тебе мою признательность и благодарность!
– Скромным?! – усмехнулся римлянин. – Это ты называешь скромным ужином?!
Он хотел сказать еще что-то, но в это мгновение хор греческих актеров запел: